Ещё три сказки, сказ и бонус

Разумеется, при средней рабочей скорости в семь узлов она не могла перевозить экзотические бананы-ананасы из латиноамериканских стран. Зато медленно, но в целости перевозимые станки, селитра, зерно, уголь и прочие не боящиеся длительного хранения товары позволили капитану Паркеру год назад выкупить свою долю у брата. Если всё и дальше пойдёт (тьфу-тьфу!) как надо, ещё через год он рассчитается и с мистером Гугенхаймом-младшим.

Войдя в рубку, капитан грозно зыркнул из-под кустистой брови на вахтенного. Тот, хотя и стоял у штурвала, в данный момент представлял собой, скорее, бутафорию: машины были остановлены, и судно свободно дрейфовало в пятистах милях к югу от северного острова Галапагосского архипелага. Ответив на приветствие, капитан прошёл к столу с картами.

Пока профессор платит такие деньги, он точно может рассчитывать на хорошее отношение к себе и команды и самого Паркера. Хм. Да, всё верно. Вот сюда он и просил добраться: глубины порядка двух миль, течения практически отсутствуют, а в это время года и шторма — редкость. Так что уважаемый профессор может смело забираться в свой дурацкий аппарат и спускаться хоть к дьяволу в пекло.

Нет, не то, чтобы капитану Паркеру не нравилась идея профессора — исследовать океанское дно на предмет обнаружения новых видов морских обитателей… Просто он вообще не был любителем нетрадиционных действий. К каковым причислял всё, что не приносит дохода непосредственно.

Что ж. Нельзя винить прагматичного морского волка за приверженность профессииональным традициям и… Здравому смыслу. Всё-таки, его профессия — морские перевозки, а не абиссальная ихтиология.

Профессор, проводив скрывшегося в рубке капитана ироничным взглядом, довольно бодро спустился с мостика к паровой лебёдке. Хацармавеф, как всегда, молча, последовал за ним.

Теперь, на последнем этапе, когда сложный монтаж был закончен (хотя всё из-за того же крана не за два дня, как наивно планировал профессор, а за пять), и оставалось уже только вывести неуклюжий агрегат за борт, можно было не торопиться: время… Терпело!

— Доброе утро, старпом! — на бодрый оклик Пристли измазанное в машинном масле лицо Лайтмена высунулось из тесной будки. Старпом явно стоял на коленях, и помогал что-то отвинчивать механику «Джорджа Вашингтона», Рону Батлеру, сдерживаемые и несдерживаемые ругательства которого доносились из полутьмы двигательного отсека.

— Хелло, герр профессор! — (догадаться, почему старпом сходу стал именно называть так уважаемого шотландца было вряд ли возможно, так как сам старпом на недоумённые вопросы просто смеялся, и твердил, что «так звучит солидней!», профессор же почему-то не возражал) старпом на приветствие отозвался весьма бодро. Похоже, он тоже миновал этап «да чтоб ты провалился со всеми своими потрохами, чёртов ящик!»

За эти пять дней к капризам мотора кормового крана уже привыкли все на судне, и то, что он не всегда мог справиться с девятнадцатитонным аппаратом для исследования пучин океана, уже не раздражало, как в самом начале, а считалось чем-то вроде доброй традиции. Возможно, не последнюю роль в этом сыграло отношение самого начальника научной части: на все отказы и поломки он неизменно заявлял:

— Ничего. Нам торопиться некуда. Тише едешь — дальше будешь. — а когда окружающие начинали ворчать, или посмеиваться, добавлял, — От того места, куда едешь!

— Ну, как там сегодня наш любимый мотор?

— Хм-м… В-принципе, неплохо, сэр. Рон уже чинил этот чёртов регулятор, так что мы знаем, в чём дело. Сейчас разберём, промоем, подточим, и снова соберём — будет, как новенький.

Эту нехитрую сказочку «герр» профессор и его сутулый ассистент слышали уже раз семь, так что все вполне беззлобно посмеялись. Не участвовал только Батлер — он как раз загремел чем-то большим, и выругался особенно цветисто: всё ещё горячая крышка распределителя пара шмякнулась ему на колени. Впрочем, толстые брюки комбинезона спасли механика от серьёзных последствий. Сдвинув деталь на палубу, он попросил о помощи:

— Сэр! Вы не могли бы…

— Да, Рон, сейчас. — старпом был в рукавицах, и вдвоём они выволокли металлическую коробку сложной формы на открытое пространство кормовой надстройки. Только теперь механик соблаговолил, впрочем, довольно приветливо, буркнуть:

— Доброе утро, господин профессор, доброе утро, Хацармавеф! — почему Батлеру удалось так легко запомнить неординарное имя ассистента, вряд ли понимал даже он сам. Зато после примерно десяти повторений в его присутствии, странное буквосочетание уже весьма сносно мог воспроизвести и старпом.

— Ну как, Рон, успеете за час-то? — профессор был как всегда, спокойно-приветлив. Он не боялся, как он их называл, «временных неудач». За время своей работы в Университете он вполне свыкся с мыслью, что для того, чтобы чего-то реально добиться, нужно не взрываться и штурмовать, а методично и кропотливо ковыряться.

Старпом не мог не отметить действенность такого подхода.