Ещё тридцать восемь кошек до сорока

Эмоциональное месиво из заброшенных племянников, которые не подадут Дашке в старости стакан воды, кошек, которых непременно будет то самое страшное количество – сорок штук, альфонса или мошенника, который женится на Дашке и оставит её безо всего, потому что кто же иначе на неё позарится, и несчастного «неподходящего» дивана, клубилось вокруг, загоняя в дальние углы квартиры здравый смысл, спокойный вечер и двух перепуганных котят.

– Так, всё! ХВАТИТ! – Дашка никогда в жизни так решительно ни с кем не разговаривала. – Я больше не стану об этом говорить – это данность, и она не обсуждается!

Анастасия Сергеевна рассерженно вскочила на ноги и ринулась в прихожую.

– Ах, раз так, раз ты мать родную поддержать не можешь, раз тебе кошки драные дороже… Тогда… Тогда я ухожу!

– Мам, я могу тебя поддержать. Но мне и самой нужна твоя поддержка. Понимаешь? Нет, только не такая: «Даша, ты страшная, тебя никто не полюбит. Твоя судьба – служить семье и племянникам до гроба!» Это жестоко, в конце-то концов. Нет, не нужно говорить про мужчин… Лучше, скажи что-нибудь хорошее про меня! Скажи, что ты меня любишь, даже если не понимаешь! Скажи, что я тебе нужна, только не для сестёр или племянников, а сама по себе! Скажи, что ты переживаешь за меня! Мам, ты так мне нужна! – Дашка столько раз обдумывала эти слова, а произнести их вслух смогла только сейчас.

В полутёмной прихожей метались отголоски недавнего скандала, был надет один сапог, схвачена сумочка, а в ушах внезапно зазвенел голосок маленькой Дашки, кружащейся перед огромным зеркалом:

– Ой, мамочка, ты у меня такая красивая-красивая, как принцесса из сказки! А папа говорит, что я как облизянка… Облизянки – это плохо, да? Облизянки не вырастают принцессами?

Почему она тогда не сказала, что это неправда? Потому, что знала, помнила – нет, не вырастают! И ничего нет более жалкого, чем некрасивая девочка, которая уверена, твёрдо убеждена родителями в том, что она королева красоты, а остальные «просто ничего не понимают»! Анастасия когда-то знала такую, и знала, как с ней обошлись одноклассники, ведь дети могут быть гораздо более жестокими, чем взрослые! Она постоянно вспоминала про ту девчонку… уничтоженную, морально растоптанную, рыдающую от понимания реальности. Можно уверить малыша в чём угодно, но потом ему приходится сталкиваться с остальным миром, и там-то ему всё равно всё выдадут всю правду-матку, а потом догонят и дополнят!

Анастасия решила сделать всё возможное, чтобы её дочери не пришлось это переносить…

И только в этой полутёмной прихожей до неё дошло, что роль жестоких девчонок и мальчишек сыграли они сами! Она, её муж, их родители и знакомые, Дашины сёстры… Всё, кто её окружали!

Тишина заполнила дом так, что было слышно, как тикают часы в кухне. Дашка смотрела на маму, не очень понимая, что случилось, а та вдруг опустила голову…

– Даш, ты мне нужна сама по себе! Я очень переживаю за тебя… как могу. Прости… и… я тебя люблю!

Наплакались мама и дочь знатно! Анастасия по-детски утирала глаза, даже когда Даша уснула, а потом потихоньку прокралась в кухню и начала расхаживать там, придерживая шелковый халатик.

– Кто? Кто может знать, как правильно? – вопрошала она у себя, стараясь забить это внутреннее неприятное ощущение, царапающее изнутри – она не права! Она страшно ошиблась…

– Мне было всего восемнадцать! Потом, в двадцать три у меня было уже трое дочек, а вокруг все только и делали, что шипели на Дашку, мол не красавица, не в родителей… Хорошо, что у Коли не было оснований меня подозревать, что это не его дочь, а то свекровь даже на это намекала… Почему? Почему они все не сказали мне, что так неправильно? – уточнила она у тёмной кухни.

Ответ пришел в голову, словно его кто-то шепнул на ухо: «Потому, что на самом-то деле, Дашка никому, кроме тебя не была нужна! Так же, как не была бы им нужна ты, если бы не была писанной красавицей.»

И это была правда! Всё детство Настя слышала, как важна её внешность… Что мать, что отец страшно ею гордились, не особенно напрягая с учёбой, не сильно настаивая на институте:

– Ты у нас такая красавица, что у тебя и так всё получится! – умилённо вздыхала мама. – Вот, у Петровны дочь прямо крокодилица, вот ей надо учиться, больше-то никаких шансов у неё в жизни нет!

Потом шли примеры про прочих дочек знакомых, и все они, сколько их не возьми, были хуже прекрасной Настеньки…

– Только в модели тебе не надо… Короткий век у этих бабочек! – приговаривал отец, опасаясь, что дочь выберет эту непонятную профессию, вдруг ставшую такой популярной.

И мама поддерживала: – У нас в роду женщины с возрастом только краше становятся, и что тебе в этих моделях делать? Надо замуж выйти за такого, кто ценить будет!

Николай ценил… Ещё как ценил! Он был старше Насти на пять лет, уже закончил институт, его родители сумели развернуться на обломках конца восьмидесятых, и к моменту знакомства молодых людей, были уже вполне устойчиво состоятельными, ожидаемо подыскивая для единственного сыночка достойную девушку.

Это было чрезвычайно сложно, потому что он был неописуемо красив!