Эшли Белл

– Хотя мне бы хотелось еще раз перепроверить результаты ее обследования, я в достаточной мере уверен в том, что мы имеем дело с глиоматозом головного мозга. Болезнь зарождается в клетках соединительной ткани этого органа и быстро распространяется вокруг пораженного участка.

– А что служит причиной? – задал вопрос Мэрфи.

– Мы не знаем. Это очень редкое заболевание. Ученые просто не имеют возможности досконально изучить его. Во всех Соединенных Штатах случается не более сотни случаев за год.

Нэнси вдруг осознала, что подалась всем телом вперед и теперь держится обеими руками за краешек стола, словно желая обрести точку опоры в надвигающемся на нее урагане.

– Вы собираетесь удалить опухоль? – произнес Мэрфи.

В его интерпретации вопрос прозвучал преисполненным надежды.

После непродолжительного колебания онколог сказал:

– Эта опухоль не похожа на другие раковые. Строением она напоминает паучью сеть и поражает не только лобную долю головного мозга. Ее трудно обнаружить, выявить злокачественные клетки… Иногда, главным образом, когда это маленькие дети, мы оперируем, но в редких случаях добиваемся удовлетворительных результатов.

По-видимому, немного успокоенный тем, что глиому трудно обнаружить, Мэрфи ухватился за другую надежду:

– И как ее лечить? Химиотерапией? Излучением?

– Часто так и бывает. Именно поэтому мне надо посмотреть результаты ее обследования, прежде чем решить, как мы сможем продлить ей жизнь.

Хотя Нэнси вцепилась в край стола мертвой хваткой, она почувствовала, что ее уносит волной отчаяния, такой же реальной, как любая океанская волна.

– Как так продлить?

В сверкающих глазах врача таилось знание, спрятанное в самой их глубине. Внезапно Нэнси захотелось, чтобы он ничего им не рассказывал.

Доктор Чандра окинул взглядом сидевших напротив него за столом Мэрфи и Нэнси, а потом очень тихо произнес:

– Мне тяжело говорить это вам, но излечить подобную болезнь невозможно. Обычно люди живут после установления диагноза около года.

Нэнси едва могла дышать… Ей вообще не хотелось дышать…

– А с химиотерапией? – спросил Мэрфи.

Смятение онколога было столь очевидным, а его сочувствие – настолько искренним, что Нэнси, хотя иррационально желала его ненавидеть, не могла добиться этого от себя.

– Год с химиотерапией, – сказал Санджай Чандра. – И еще… у вашей дочери рак находится в очень запущенной стадии…

11. Время, когда она поверила в волшебство

Когда Биби проснулась, она первым делом освежилась в ванной комнате. Отражение в зеркале ее удивило. Глаза сверкали. Щеки горели румянцем, а губы казались подведенными, хотя она не делала макияж. Она выглядела куда лучше, чем чувствовала себя, словно сейчас девушка смотрела не в зеркало, а заглядывала в параллельную реальность, где жила другая, здоровая Биби Блэр, которую ничто особенно не тревожило.

Ощутив голод, девушка прилегла, решив дожидаться возвращения родителей или больничного ужина. Покалывание в левой стороне ее тела стало менее заметным. Левая рука теперь лучше слушалась ее, а левую ногу при ходьбе больше ни разу не доводилось тащить за собой. За последние несколько часов она не ощущала мерзкого вкуса во рту.

Биби довольно ясно понимала, что это избавление от неприятных симптомов ее болезни, какова бы она ни была, временное. Несмотря на мириады чудес и утонченную красоту, мир жесток. За днями радости и покоя в этом мире следуют дни тревог, бед и страданий. Таким мир сделали сами люди. До сих пор в ее жизни было больше спокойной радости, чем уныния, больше успехов, чем невзгод, но Биби знала: рано или поздно ей придется столкнуться с бедой и пройти через горнило испытаний. Пока есть шанс все выдержать и победить, она не станет донимать окружающих своими жалобами, не станет тратить силы на то, чтобы желать волшебного избавления от своей болезни.

Было время, когда маленькая Биби верила в волшебство. Популярная серия книг о юных волшебниках произвела на девочку должное впечатление, хотя даже тогда ей больше нравились другие книги. К тому же кое-какие события в ее жизни навели Биби на мысль, что иной мир существует. Этот мир может быть как светлым, так и темным. Во-первых, ее песик Олаф появился у нее словно по волшебству в тот момент, когда она больше всего в нем нуждалась. А до и после появления золотистого ретривера в жилых помещениях над гаражом происходило такое, что легко могло быть объяснено вмешательством сверхъестественного.

Все это осталось в далеком прошлом. Время имеет свойство умалять то, что кажется чудесным в детстве, отбрасывая на него свою тень. Сейчас, вспоминая о тех событиях, Биби видела, что прежнее яркое сияние тайны теперь покрывал тусклый налет. Возможно, всему случившемуся тогда есть вполне разумные объяснения.