Эскадрилья наносит удар

От обиды ударился в бега. В соседнем селе пришел к начальнику милиции района, как раз он проездом там был. Начальник внимательно и сочувственно его выслушал и… В результате передал его начальнику милиции Шатойского района, на которого Миша отпахал еще три года. Потом снова попал в Борзой, где его «содержатели» предупредили: сделаешь еще хоть одну попытку убежать — убьем! Поверил. Теперь вся надежда на наших, которые уже близко. Он слышал, как боевики об этом переговаривались, да и местные приходили к Трактористу, просили военных пленников из села убрать, а то плохо будет всем.

Как-то утром, еще до рассвета, поднялась среди боевиков суета. Забегали, загомонили что-то на своем. Часто повторяли одно слово: «муфтий, муфтий». Пленникам приказали помыться: «чтоби нэ ванялы». Предупредили, что с ними будет беседовать (ну, значит, допрашивать) верховный глава мусульман Чечни, муфтий Кадыров. Вскоре во двор заехала кавалькада джипов, полных вооруженных охранников. Часа через два томительного ожидания пленных повели на допрос. Первым в дом завели Жукова. За столом в комнате сидели четверо: Тракторист и контрразведчик по бокам стола, в центре — невысокий мужчина в папахе, одетый во все черное (пальто, костюм, рубашка). Лицо его, окаймленное черной бородой и усами, было Сане знакомо по телерепортажам. Это и был Кадыров, «непримиримый борец» за ислам. Черные глаза его ощупывали фигуру пленника, пронизывая насквозь. Волчий взгляд хищника, настигающего жертву, не предвещал ничего хорошего.

Саню охватил озноб. Стараясь не выказывать внезапно настигшего его страха, он сосредоточился на разглядывании незнакомого ему главаря, сидевшего рядом с Кадыровым. Боевик был коренаст, широк в плечах, импозантен в своей роскошной импортной полевой форме; с широкой окладистой бородой, добродушным лицом, напоминал чем-то крепкого сибирского мужика, кулака, сменившего тулуп на военную форму.

Допрос вел начальник контрразведки. Изредка задавал вопросы Кадыров и незнакомый главарь. Вначале последовали те же «протокольные» вопросы, на которые Жуков отвечал односложно.

Все пытались выяснить, военнослужащий ли он. Саня, придерживаясь ранее озвученной версии, стал снова утверждать, что он — спасатель. Это в общем было близко к истине. Ему предложили вспомнить, кого из чеченцев он спасал при эвакуации из Грозного и во время стихийных бедствий. Жуков ответил, что у спасателей не принято допытываться, кому ты помогаешь. Внезапно Кадыров, придвинувшись вплотную и сверкнув глазами, спросил: «Наших убивал?!!»

Саня, внутренне сжавшись, спокойно ответил, что спасатели оружия не носят и в стрельбе при боевых действиях участия не принимают. Сам же мысленно еще раз поблагодарил Бога, что при допросе не присутствовали боевики, в которых они гранатами швыряли.

«Но тебя же прикрывали вертолеты, которые уж точно в наших стреляли!» — не отступал Кадыров. Саня, нарочито замедляя темп речи, чтобы успевать придумывать ответы, возразил, что у каждого свое дело. И потом, пока по вертолету не стреляют, он не огрызается.

«Осуди публично политику Путина и Казанцева, ставшего представителем президента на юге России! Сохраним тебе жизнь». Вот так новость! Командующего, значит, повысили!

Саня, повесив голову, задумался. Понимал, что вопрос неспроста. Знал, какова ему цена. Жить хотелось. Очень. Но представить, что ты живешь в виде раздавленного червя, Саня не смог. Предел есть всему, в том числе тому, что себе позволяешь, а что — НЕТ. И дело не в политике. Не то сейчас время, чтобы за Сталина или за кого-то другого персонально жизнь отдавать. СЕБЯ не смог предать в тот момент Саня, не смог дать себя опустить до адового дна.

Есть, господа вурдалаки, вещи, которые вам не понять. Медленно подняв голову, Саня тихо сказал: «Я простой русский человек. Занимаюсь своим делом, которое знаю хорошо. Но это все, что я знаю. Президент обладает гораздо большей информацией, которая мне неизвестна. На основе этого он принимает решения. Как я могу делать вывод о том, правильно ли он поступает, если у меня нет и сотой доли ТЕХ сведений, которые есть у президента?» В комнате повисла тишина. Наконец плешивый контрразведчик раздраженно крикнул: «Ты из себя героя не строй! Сейчас мигом тебя во дворе шлепнем за отказ сотрудничать с нами!» «Это уже ваше дело, шлепнуть меня или нет, только вот заслуг перед Ичкерией у меня не меньше вашего будет», — пошел ва-банк Жуков. «Это как?» — заинтересовался Тракторист. «А вот так. После Хасавюрта был открыт аэропорт Грозный, куда со всего света самолеты стали прилетать, да и вы по всему миру шастать. Любой аэродром без организации поисково-спасательного обеспечения не работает. А налаживал эту систему я. Эвакуация мирных жителей из Грозного — чья работа? Сколько бы полегло ваших, если бы не взялись мы за это?»