Эскадрон (сборник рассказов) (СИ)

— Уже домой возвращались, когда налетели на восьмерых гуннов, — доложил капитан, принимаясь за поданный официантом суп, — минут двадцать с ними возились, пока они не поджали хвост и не сбежали за линию. У нас горючего не хватило их догонять.

— Какой счет?  —  поинтересовался майор.

— Один мой, «в огне», и один у Джерри, «разбит», — улыбнулся капитан, — сто семь эскадрону, если не ошибаюсь?

— Не ошибаетесь, — кивнул Саузерленд, — Джерри, а личный зачет какой?

— Восемь, — пожал плечами Джерри, — и сто седьмой эскадрону. Это важнее.

Норман впитывал рассказ о бое с гуннами, как губка, несмотря на обилие малопонятных авиа-словечек. И не переставал удивляться. Только что эти ребята были в жестоком бою, пули свистели мимо, ударяли в обтянутые перкалью крылья легких самолетов, кружащих в небе со скоростью больше сотни миль в час. Только что они убивали врага, рискуя своей жизнью. И вот уже в чистых мундирах сидят за празднично накрытым столом и буднично обсуждают последний патруль, словно это школьный матч по крикету.

Этикет был соблюден до мельчайших деталей. После обеда официанты подали портвейн, и ни один пилот не поднялся из-за стола, пока майор не произнес традиционный тост «За короля и Империю», ни один не прикоснулся к своему бокалу раньше старших по званию, ни один не закурил, пока командир эскадрона не зажег свою сигарету.

После обеда все вышли в холл, где  оркестр уже сменился граммофоном с модными песенками, английскими, американскими, французскими. Готовые заменить дам пилоты повязали на рукав носовые платки, и пары закружились в веселом танце. Через час лейтенант Доусон, темноглазый юноша, уселся за фортепьяно, и, к величайшей потехе товарищей принялся пародировать последние предвоенные шедевры лондонских ревю и мюзик-холлов. Джерри подлил масла в огонь, исполнив фривольную песенку о мадемуазель из Армантьера, наградившую незадачливых гуннов целым букетом любовных болячек, и завершился вечер исполненной под дружный смех эскадрона песней про умирающего пилота, заставившей Нормана слегка поежиться. В траншеях смерть тоже не раз была поводом для шуток, но никогда он не видел людей, так непреклонно смеющихся ей в лицо.

Надев мягкую пижаму и укладываясь в уютную походную койку Норман заметил лукавую улыбку брата.

— Думаешь о переводе?  —  подмигнул Генри.

— Что-то вроде того, — смущенно признался Норман, — Джерри меня сегодня уговаривал, и я почти решился.

— Ты учти, у нас не все медом намазано, — предупредил Генри, — ты видел пока только светлую сторону.

— Сомневаюсь, что темная хуже, чем светлая в траншеях, — зевая, ответил Норман.

— Ладно, — кивнул Генри, — завтра обсудим. Мне подниматься ни свет, ни заря, в первый патруль. Не вставай провожать, отоспись. Джерри тебя разбудит к завтраку. Спокойной ночи братишка.

Джерри его так и не добудился, и Норман проспал почти до ланча, добирая за долгий недосып в окопах. Проснулся он, только когда Генри уже вернулся из патруля, и, после торопливого, но тщательного утреннего туалета, направился в столовую.

Поесть они толком не успели, пилоты, заслышав звук возвращающихся из патруля самолетов, все, как один, высыпали из столовой и помчались на летное поле.

— Что случилось?  —  на бегу спросил Норман, но Генри не ответил, хотя его побледневшее лицо говорило о многом.

Из шести Спадов вернулись только три, растерзанные почти в клочья и ковыляющие на лету. У машины капитана был пробит бак, и он чудом дотянул до дома. Еще один пилот сел где-то по дороге, но надежды товарищей на его благополучное возвращение не оправдались, к тому времени, как к самолету подоспели артиллеристы из ближайшей батареи, летчик уже истек кровью.

С трудом продираясь через незнакомые термины, Норман прислушивался к разговору. Кровь то вскипала, то стыла, в горле пересохло. Звено завязало бой с большой группой Альбатросов и, в конце концов, сбив пятерых и посадив двоих на своей стороне фронта, отогнало остальных за линии. Но на этот раз победа далась не бескровно. Один из пилотов, с пробитым баком и пылающим верхним крылом, мог успеть посадить самолет в Гуннланде*, но предпочел плену победу над еще одним противником. Горящая машина врезалась в германский истребитель, и оба самолета рухнули на землю огненной грудой.

Второй пилот продолжал бой с пробитым радиатором, из которого валил горячий пар, и, сбив своего противника, повернул к дому, и, наверное, еще успел бы долететь до линии фронта, но увидев двух гуннов на хвосте у капитана, развернулся, чтобы помочь ему стряхнуть противника. Вдвоем они справились быстро, но мотор окончательно заглох. Пилот снова повернул на запад, надеясь добраться до своих, планируя, но один из Альбатросов спикировал на покалеченный Спад, длинной очередью отправив его в крутой штопор.