Эскадрон (сборник рассказов) (СИ)

Курт не раз предлагал ему попытать счастья с германскими посредниками, но Сидни упорно отказывался вести дело с воюющей стороной. Чем больше компаньон на него наседал, убеждая, что победа Рейха предрешена, тем сильнее в нем росло чувство протеста, и даже какое-то мальчишеское желание, чтобы союзники выиграли войну назло самоуверенным прогнозам Курта.

Однажды они чуть не поссорились. Курт, приглашенный к обеду у родителей Сидни, притащил с собой книгу, изданную в Нью-Йорке всего неделю назад. «Преступление против Европы» сэра Роджера Кейсмента, в которой, по мнению Курта, неоспоримо доказывалась зловещая роль Великобритании, ввергнувшей Европу в кровавый хаос. Поблагодарив миссис Мейсон за прекрасный обед, мужчины удалились в курительную, где за виски и сигарами Курт зачитал им несколько особо ярких пассажей из книги.

Сидни, никогда европейской политикой не интересовавшийся, уже готов был согласиться с доводами, когда прозвучал разгневанный голос мистера Мейсона.

— Это тот самый Роджер Кейсмент, который сейчас сидит в Берлине и пишет свои книжонки по заказу кайзера? Пес, готовый отгрызть накормившую его руку в тяжелый час?

— Но он же ирландец, мистер Мейсон, — широко раскрыл глаза Курт, — мы все знаем, как несправедливо британское правительство…

— Мы много чего знаем, мистер Хорхмайер, — процедил сквозь зубы Мейсон-старший, — к примеру, что какие бы ссоры ни разрывали страну,  когда враг у ворот, они должны быть забыты. В каком доме между братьями хоть раз не было свары? Кто может поклясться, что ни разу не пожелал зла близким за мнимые или истинные обиды? Но, когда в дом ломится грабитель, разве не становятся братья плечом к плечу? Я вам вот что скажу, мистер Хорхмайер. По всем законам, нравственным и уголовным, Кейсмент  —  предатель. И когда его повесят, я первый удовлетворенно вздохну. Вот если бы еще и кайзера…

— Мы  —  американцы, мистер Мейсон, — тактично напомнил побагровевший Курт, — и европейская политика  —  не наше дело. Давайте будем соблюдать нейтралитет.

Нейтралитет был восстановлен, и разговор принял самое мирное направление, но Сидни, чуть было не потерявший компаньона, еще раз убедился, что война и бизнес плохо совместимы. После ухода Курта он немного задержался, и, уже прощаясь,  решился задать отцу вопрос, свербевший у него в затылке.

— Ты это всерьез, старик?  —  тихо спросил он.  —  Ну, про кайзера и все такое?

— Не, знаю, парень, — вздохнул отец, — не знаю. Война  —  это плохо для бизнеса. Но Германия так долго бряцала оружием, что немцы, похоже, решили, что война  —  это и есть лучший способ делать бизнес. И чем скорее кто-то вобьет в их чугунные головы, что это плохой бизнес, тем лучше будет для всех. И для  них  —  в первую очередь.

В субботу, восьмого мая, Сидни вошел в мастерскую с «Бостонским Журналом» под мышкой и с траурным крепом на рукаве. Курт уже переоделся в рабочий комбинезон и сидел за рабочим столиком, внося поправки в спецификацию.

— Можешь не торопиться, — Сид почти швырнул газету на столик, — Якоб Виссер был одним из пассажиров Лузитании. Тысяча жизней двумя торпедами. Хороший бизнес. Вот только наш контракт, похоже, тоже пошел ко дну. Да здравствует кайзер!

— Ты же не думаешь, что кайзер лично отдал такой приказ?  —  слабо возразил Курт, разглядывая фотографию парохода, всего неделю назад вышедшего в пассажирский рейс из Нью-Йорка в Ливерпуль.  —  На войне случаются ошибки.

— Кажется, в Германии это ошибкой не считают, — сквозь зубы процедил Сидни, — не удивлюсь, если капитана субмарины наградят медалью. За исключительную храбрость в неограниченной подводной войне с женщинами и детьми.

— Все может быть, — Курт отодвинул газету и поднялся с табурета, — но мы-то что можем сделать, Сидни? Голландский контракт мы потеряли, а значит, надо думать, как удержаться на плаву. Мистер Генри Хайкс просил поглядеть, что с мотором его Форда. Я обещал, что мы возьмемся за эту работу.

— Ну, раз обещал…

Сидни повесил пиджак на вбитый в стену гвоздь и потянулся за висевшим рядом комбинезоном. В мастерской повисло тяжелое молчание. Курт, не выдержав, взял с полки кейс с инструментами и вышел во двор, где их дожидался автомобиль Генри Хайкса.

— Что мы можем сделать?  —  пробормотал про себя Сид, замерев на месте с надетой на одну ногу штаниной.  —  Действительно, а что мы можем сделать? И что должны?

К лету 1915 года дела пошли совсем плохо.  Пока что они держались на плаву, ремонтируя автомобили и газонокосилки, а иногда и разную чепуху, вроде швейных машинок или вошедших в моду электромассажеров. Сидни внес в косилку еще пару усовершенствований, но обнаружил, что идеи носятся в воздухе, и на этот раз конструкторское бюро компании МакКормик их опередило, запатентовав в точности такие же изобретения.  Компаньоны трудились, не покладая рук, а Сид временами даже подрабатывал за стойкой в ближайшем кафе, сменив там Родни Бакстера,  бросившего учебу на последнем курсе и отправившегося к себе в Торонто, записываться добровольцем в Канадский экспедиционный корпус.