Эскалация

Мне оставалось поверить другу на слово, потому что проверять не хотелось. Впрочем, Глеб был старше меня на два года и имел более богатый жизненный опыт — поэтому вполне можно было и поверить, что это здорово. Хотя, вспоминая его вид после того, как он проснулся, верилось с трудом.

Мы не спеша позавтракали, поболтали о всякой ерунде и покинули общежитие. Я отправился на занятия, а Глеб сказал, что пропустит первую пару, и поехал домой переодеваться. И судя по его настрою, я понял, что возвращаться в этот день в академию он не собирается.

На всех парах я только и думал, что про Аню и Глеба — ничего из сказанного преподавателями просто не шло в голову. В свете того, что Глеб собрался назначить меня свидетелем на их свадьбе, нужно было как можно скорее предупредить Аню, что мы с ним — друзья. Было бы очень некрасиво, если бы она и её родители узнали об этом от Денисовых. Хотя сама идея быть свидетелем на свадьбе своей бывшей девушки и друга казалась мне дикой. Но отказаться я не мог. Разве что можно было вообще не прийти на свадьбу по очень уважительной причине.

Я думал о том, как теперь это всё рассказать Ане, и злился на себя, что не взял у неё номер телефона. Можно было пойти к ней в подготовительную группу, но это выглядело бы слишком подозрительно и точно выдало бы, что мы знакомы. Поэтому оставалось лишь подкараулить её в столовой и договориться о встрече, на которой всё рассказать. Но и там надо было соблюдать осторожность — тот же Глеб вполне мог вернуться к обеду в академию.

В столовую я пришёл одним из первых, взял свой обед, расположился напротив входа и начал не спеша есть, наблюдая за теми, кто входит в помещение. Растягивать обед пришлось почти час, пока наконец-то не пришла Аня. Она взяла поднос и направилась набирать еду. Я быстро направился к ней.

— Привет, — негромко сказал я, подойдя к бывшей подруге.

— Привет, — ответила Аня. — Но мы же договорились, что между нами всё кончено.

— А ты быстрая, — не удержался я от колкого замечания.

— Зачем ты так? Мне очень трудно смотреть на тебя как на чужого, а разговаривать, как с чужим, вообще больно.

— Извини, но поговорить нам ещё разок придётся.

— Рома, не заставляй меня жалеть, что всё тебе рассказала. Я тебя люблю, но приняла решение спасти семью. Мы не можем быть вместе.

— Ты всё рассказала, да я не всё.

— Я тебя не понимаю.

— Аня, не тупи! Потому и прошу о встрече, чтобы не спеша всё рассказать в нормальной обстановке.

— Что рассказать?

— Встретимся — узнаешь, — ответил я, положил на поднос Ани бумажку с номером моего телефона и добавил: — Здесь мой номер, позвони, договоримся о встрече.

— Мы не можем встречаться, это опасно. Если мой жених узнает, что между нами что-то было, то свадьба сорвётся.

— Твой жених — мой лучший друг, и он хочет, чтобы я был свидетелем на вашей свадьбе, — сказал я, поняв, что иначе мне не уговорить Аню на встречу и разговор.

Звон разбитой посуды раздался на всю столовую — Аня как держала поднос, так и выпустила его из рук.

— Что ж Вы, девушка, так неаккуратно, — сказал я довольно громко и наклонился, чтобы собрать осколки посуды на поднос и найти среди них свою записку.

Аня присела рядом и испуганно прошептала:

— Этого не может быть. И что теперь делать?

— Ничего страшного, всё решаемо. Я ничего Глебу не рассказал, всё понимаю. Насчёт меня, вообще, можешь не переживать. Просто надо встретиться и нормально обсудить этот момент.

Я поднял записку, сунул её в руку Ане и добавил:

— Не потеряй мой телефон. Как будешь готова поговорить, позвони, решим, когда и где встретиться. И не переживай! Мы с тобой через такое прошли, что нынешние проблемы — мелочи.

Бывшая подруга кивнула, соглашаясь со мной, и мы молча собрали осколки, после чего я отнёс поднос с разбитой посудой к мусорной корзине, а Аня пошла за новым.

Больше в этот день ничего особенного не случилось, лишь ближе к вечеру позвонил Милютин и сообщил, что утром мы едем к кесарю. Причину поездки Иван Иванович не назвал, предоставив мне возможность до самого утра мучиться догадками.

Утром меня забрали в девять и, к моему удивлению, Милютин уже сидел в машине. Мы сразу же поехали в резиденцию кесаря. Половину дороги мы молчали, а затем я не удержался и сказал:

— Иван Иванович, разрешите спросить у Вас совета?

— Конечно, — ответил Милютин. — Ты же знаешь, я всегда всем, чем могу, помогу.

— Благодарю Вас за такую поддержку. Вы ведь помните мою подругу, с которой я сбежал из Польши, которая оказалась в итоге дочкой Васильевых?

— Ну если бы я такие делали забывал за три недели, то меня точно пора было бы списывать, — улыбнувшись ответил Иван Иванович. — Никак не можешь её забыть?

— Нет, с этим всё нормально, мы сразу решили, что у наших отношений нет будущего и нам лучше не пытаться их восстанавливать.

— Очень грамотное решение. Полагаю, что болезненное, но грамотное.

— Если честно, с Милой расстаться было больнее, — сказал я. — Но дело не в этом. Тут неожиданно выяснилось, что Аню выдают замуж за моего друга Глеба.

— Денисова?

— Да. И я вот думаю…