Эскалация

— А вот здесь, мой юный друг, спешу тебя расстроить — выходят и довольно часто. Но не будем о грустном, мне тоже кажется, что молодая графиня просто в тебя влюблена и до настоящей любви там далеко. Но я тем не менее предложил ей вариант со стиранием памяти, если она не хочет, чтобы о её чувстве к тебе узнали Денисовы.

— И что она сказала?

— Что подумает. Но нам надо будет потом как-нибудь её к этому подтолкнуть. Будет очень плохо, если она рано или поздно проболталась, и Денисовы затаят на тебя обиду. Я вас с Аней прекрасно понимаю и не осуждаю — дело молодое, да и обстоятельства у вас в Польше были особые, но вот Денисовы могут не понять. А нам, точнее, тебе ещё одни враги, тем более, такие могущественные, не нужны.

— Не нужны, — согласился я.

Некоторое время мы ехали молча, а затем я всё же не удержался и спросил:

— Иван Иванович, прошу прощения, я не хотел поднимать эту тему, но раз уж так получилось, что мы вспомнили про Милу, разрешите задать Вам один вопрос?

— Не поймали её, не переживай, — усмехнувшись ответил Милютин. — По крайней мере, мы не поймали. Хотя я не должен был тебе это говорить.

Я поблагодарил Ивана Ивановича, и всю оставшуюся дорогу мы ехали молча. Генерал КФБ просматривал в своём планшете какие-то документы, а я думал о том, как могла сложиться судьба у Милы за эти полтора года, что прошли с момента нашего расставания.

Глава 20

Прошло уже ровно две недели, как я жил и тренировался в центре специальной подготовки одарённых бойцов при московском отделении КФБ. Несмотря на такое официальное название, это заведение больше походило на центр подготовки орковских боевиков — за всё время я лишь два или три раза встретил орков в форме сотрудников КФБ. В основном все курсанты и преподаватели ходили в гражданском. Даже охрана носила форму не КФБ, а какого-то частного охранного предприятия.

Но по большому счёту, мне до этого не было никакого дела — моя задача заключалась в том, чтобы усиленно тренироваться. Чем я и занимался с утра до ночи. Тренировался я, можно сказать, на износ, но, как ни странно, мне это нравилось. И главная заслуга в этом была Аполлона Ерофеевича. Он был невероятно увлечён своей работой и отдавался ей полностью. Когда он при такой загруженности умудрялся отдыхать или заниматься личной жизнью, я не понимал, ведь я был у него не один. Но эта заряженность наставника на работу передалась и мне.

Мой тренировочный день начинался в девять утра и длился до семи вечера с перерывами: на второй завтрак, обед и полдник. Помимо занятий магией, Аполлон Ерофеевич разработал для меня целый комплекс физических упражнений, с которых я и начинал свои тренировки. Два часа, с девяти до одиннадцати, я выполнял различные силовые и аэробные упражнение, потом у меня был перерыв, а с двенадцати до половины второго со мной занимался уже непосредственно Аполлон Ерофеевич — натаскивал меня в ментальной магии.

После опять был перерыв, а с половины третьего до пяти я медитировал. Потом бежал на полдник, а в шесть начиналась вторая тренировка с наставником. Обычно на вечернем занятии были спарринги с соперниками, которых приводил для меня Аполлон Ерофеевич. Нетрудно догадаться, что на ужин к семи тридцати я шёл уже, можно сказать, на автопилоте, и примерно в таком же состоянии дожидался отбоя.

При этом наставник запрещал как-либо восстанавливать силы при помощи магии — он считал, что все эти трюки надо использовать лишь в критических ситуациях, а в обычных условиях организм должен сам восстанавливаться, потому что это делает его сильнее. Спорить я с этим утверждением не мог — внешний вид и отличная форма Аполлона Ерофеевича давали повод верить его словам.

Выходных у нас не было, но каждый четвёртый день был коротким — занятия заканчивались медитацией, и уже с пяти часов я был предоставлен сам себе. Заняться в центре было особо нечем, но хоть он и охранялся похлеще гостевого дома Воронцова, курсантам разрешалось беспрепятственно его покидать в свободное от занятий время. Мне тоже выдали пропуск, и я иногда выходил за пределы этого необычного учебного заведения.

Центр находился в Королёве, на самой окраине города. Чуть ли не через дорогу от него располагалось небольшое кафе, куда постоянно наведывались курсанты. Я тоже иногда ходил туда поужинать. В центре кормили неплохо, но обстановка в столовой на двести посадочных мест проигрывала уютному кафе.

Деньги у меня были — следователь вернул мне одну из моих банковских карт. Остальные вместе с наличностью и телефоном пока считались вещественными доказательствами с отпечатками пальцев моих похитителей и хранились в полиции. Но мне хватало и одной. В первый же короткий день я дошёл до ближайшего торгового центра и накупил себе разной одежды и обуви — до этого приходилось чередовать одежду, в которой меня похитили, с формой, выданной в центре.