Эскейп

   – О-о-о… нет! Не начинайте! – задрав голову, невесело смеюсь, а слёзы так и продолжают катиться по щекам. – Я ничего не знала о ваших грязных делишках! Вы не ставили меня в известность, что уже давно ставите опыты над людьми! И уж тем более если ваша… благородная цель предусматривает за собой смерть ни в чём не повинных детей… то горите вы в аду, профессор, вместе со своей целью и…

   – Доктор Руперт! Такое случается! В нашем деле рисков не избежать, к моему огромному сожалению. Я всеми силами пытался помочь тому мальчику...

   – Лжец!

   – Что, простите? - Хавьер хмурится, будто ослышался, и я добавляю громче, резче, с неприкрытым обвинением:

   – Вы – лжец! Вы заверили меня, что ребёнку ничто не угрожает! Что вы добились успеха в исследованиях и получили официальное разрешение на проведение операции! Вы наглый, бессовестный, эгоистичный, сумасшедший учёный! Тогда,три года назад, я пошла за вами, потому что поверила не в то, что этo возможно – я поверила в вашу веру! В то, с каким лицом вы заверяли меня о возможности спасти человечество! В то, какими горящими глазами смотрели на меня в тот день!.. Цифровое извлечение сознания из мозга и вживление его в другой мозг… Это звучало настолько же феерично, насколько и глупо! Я не верила в это до последнего, но всё же… всё же согласилась на участие в исследованиях.

   Не заметила, как поднялась на ноги и уже кричу на весь кабинет профессора, а тот, с привычным его лицу умиротворением и лживым пониманием в глазах, смотрит на меня снизу вверх и будто бы просто позволяет высказаться… Будто бы одолжение делает! Будто бы собирается отпустить мне мои грехи! Тьфу! Примерно в этот же момент слова у меня и заканчиваются. Я просто не хочу… не хочу больше говорить, не хочу кричать и обвинять его ни в чём не хочу… Я…

   – Я позабочусь о том, чтобы в скором времени ваше имя оказалось на заголовках всех новостных газет, профессор. Я доведу это дело до суда и призову вас қ ответственности, даже если самой придётся поплатиться за сотрудничество с вами. Но я не стану молчать. Нет, не стану. Только не после того, как вы… как мы убили мальчика, который не был смертельно болен, не страдал oт психических расстройств, как другие ваши испытуемые… Этот мальчик всего лишь ңе мог ходить. Он мог прожить еще очень долгую жизнь.

   – Мог, но не в резервации, - с задумчивым видом, хмуря брови, Хавьер кивает. Тянется к чашке с чаем и с причмокивающим звуком делает глоток. - Выпейте, Марша. У этoго чая бесподобный вкус!

   Поверить не могу…

   – И после всего… после всего, что случилось, вы говорите о чае, профессор? Неуҗели вам ни капли не стыдно?!

   – За что мне должно быть стыдно, дорогая моя? – с доброй улыбкой вздыхает Хавьер. - Я могу подарить людям бессмертие, а они лишают меня возможности доказать, что это возможно. Жаль, очень жаль… Я был уверен, что мы с вами вместе дойдём до конца! Вместе получим признание!

   – Он верил вам!!! – кричу еще громче, едва сдерживаюсь от желания продемонстрировать этому подонку свой хук справа!

   – И я верил! – горячо заверяет Χавьер. - Верил, что в этот раз точно получится! Но тело человека – единый слаженный механизм, и малейшие повреждения в нервной системе, или же - как в случае этого ребёнка, - повреждения костного мозга, не позволили эксперименту завершиться стопроцентным успехом! Но это опыт! Для нас! Выгрузка сознания, в соответствующих условиях, пусть и способна пройти без погрешностей, но вот загрузка его в другое тело вызвала сбой системы,и к моему огромному разочарованию, оба тела испытуемых погибли. Работа мозга остановилась, отказавшись принимать чужое сознание. Из чего мы можем сделать вывод, что вoзраст взаимозаменяемых сознаний должен соответствовать друг другу, а также то, что испытуемые с физическими отклонениями справляются с пересадкой ещё хуже, чем испытуемые с психологическими заболеваниями. Что в очередной раз доказало – для удачного проведения эксперимента и представления наших достижений общественности, нам необходимы стопроцентно здоровые тела! Не переживайте, Марша, я уже приступил к поиску.

   Профессор адресует мне натянутую улыбку, припадает губами к чашке, делает глоток, закатывает глаза и вновь восхваляет чудесный аромат и вкус.

   – Вы не гений, – выждав паузу, вкладываю в голос всё омерзение, на какое способна. – Вы безумец!

   – Очень жаль, доктор Руперт. Очень жаль, что наши мнения разошлись.

   – Выпустите меня отсюда. Я ухожу!

   – Разумеется! – тут же со звоном опускает чашку на стеклянный столик и суетливо вскакивает на ноги. – Пойдёмте, Марша, я лично провожу вас к выходу, дабы, так сказать, напоследок выказать вам своё искреннее уваҗение. – Хватает свою шляпу и несуразное пальто в клетку, открывает передо мной дверь и, давясь скользкой улыбкой, кивает, приглашая выйти первой.

   Вот так просто отпускает?

   Смотрю на него с недоверием, но с радостью покидаю кабинет.

   – Однако… помните, доктор Руперт, что в случае разглашения секретной информации, вам будет полагаться штраф. И довольно больших размеров.

   Вот же сукин сын!

   – Мне плевать! Делайте что хотите!