«Если», 1999 № 06

Чем занимался Гарвуд после бегства, никто, естественно, не знал, зато файлы содержали исчерпывающие сведения об операции по его розыску. На раннем этапе к делу было подключено ФБР, затем пришлось обратиться в Национальное агентство безопасности и во все разведывательные органы страны. Однако

Гарвуд продолжал успешно скрываться. Вчера на автовокзале в Спрингфилде он допустил первую оплошность.

После трех месяцев поисков доктор наконец попался — и тут же сбежал снова.

Дэвидсон постарался отвлечься от неприятных мыслей. Бидвелл прав: эмоции затуманивают разум. С другой стороны, эмоции эмоциям рознь… Он откинулся в кресле, вытянул под столом раненую ногу и, закрыв глаза, попытался поставить себя на место д-ра Джеймса Гарвуда.

Почему он решил отказаться от работы на Проект? Возможно, ему надоело ссориться с Сандерсом; возможно, «эффект Гарвуда» привел к нервному срыву. А может быть, он говорит правду? Может быть, действительно Проект настолько опасен, что от него лучше держаться подальше?

Одним словом, ученый сбежал и каким-то образом скрывался на протяжении целых трех месяцев. Значит, у него были деньги. Не иначе, помогали друзья или родные.

Дэвидсон открыл глаза и снова застучал по клавишам. Семья? Мимо: все родственники допрошены и находятся под наблюдением. То же самое касалось друзей.

Откуда еще беглец мог взять деньги? Со своих банковских счетов? Понимая, что мысль не нова, Дэвидсон все же ввел соответствующий запрос. Так и есть: данные о снятии крупных сумм перед бегством отсутствуют. А раньше, за год? Тоже нет…

Он услышал скрип двери и обернулся. В кабинет заглянул молодой офицер с майорскими дубовыми листочками на комбинезоне.

— Майор Дэвидсон? Разрешите представиться: майор Лайман, служба безопасности Проекта.

— Рад познакомиться, — сказал Дэвидсон, пожимая ему руку.

— Полковник Бидвелл сообщил мне, что вас подключили к розыску Гарвуда, — продолжил Лайман, глядя через его плечо на компьютерный дисплей. — Как успехи?

— Дело бы шло быстрее, если бы я мог узнать что-то о деятельности Гарвуда. Но я располагаю всего несколькими строчками, а ведь за ними — два года в его жизни, два самых важных года.

— Сочувствую, но ничего не могу поделать. Боюсь, таков приказ полковника. Он, видимо, считает, что информацию о Проекте для вас следует дозировать.

— Разве на «Бэкдроп» вершат дела, о которых никому нельзя знать? — спросил Дэвидсон.

Лайман посуровел.

— На вашем месте я бы воздержался от подобных намеков. Представьте себе, что вас подключили к манхеттенскому проекту и сразу открыли перед вами все карты. Разве такое возможно? То же самое можно сказать и о «Бэкдроп».

— Та же разрушительная сила? — Дэвидсон жестом прервал Лаймана. — Простите, это я, конечно, в фигуральном смысле… Мне известно лишь то, что Гарвуд способен приводить в негодность сигареты и автомобили.

— Я слышал, как вы его назвали, — «ходячая бомба замедленного действия». Мы надеемся, что этот, так сказать, побочный эффект может быть устранен. Очень надеемся!

— Трудно с вами поспорить, — согласился Дэвидсон. Ему было лестно, что невзначай оброненная им метафора стала крылатым выражением. — Думаете, Гарвуд сам поможет разрядить ситуацию, если нам удастся его обнаружить?

Лайман пожал плечами.

— Мне известно одно: я получил приказ найти его и вернуть. Что произойдет дальше, меня не касается: пусть об этом забоятся другие. Мой кабинет под номером 150 здесь неподалеку. Если вам что-нибудь понадобится, дайте знать.

— Благодарю.

Лайман повернулся, чтобы выйти, однако задержался у двери.

— Да, вот еще что: если у вас «зависнет» компьютер, не возитесь с ним сами, лучше обратитесь в ремонтную службу. Они придут и все исправят.

Дэвидсон встрепенулся.

— У вас здесь часто «зависают» компьютеры?

Помявшись, Лайман ответил:

— Случается. Главное, позовите ремонтников. Это их дело — определить, надо ли что-то чинить или, может, лучше заменить блоки.

— Согласен.

Лайман удалился, и Дэвидсон снова повернулся к терминалу. Значит, компьютеры относятся к современному оборудованию, бессильному перед «эффектом Гарвуда»… В связи с этой мыслью появилась другая: он вспомнил, что собирался проверить еще кое-что.

Поиск занял несколько минут. Наконец искомое было получено: перечень неисправностей, начиная с запуска Проекта два года назад. Оставалось его проанализировать.

Спустя час он потянулся в кресле, сжал и разжал онемевшие пальцы. На душе было неспокойно. Рассказ Гарвуда получил полное подтверждение. Ремонтная служба оказалась заваленной устрашающим количеством заявок от офисов и экспериментальных лабораторий на ремонт испорченного оборудования. Чаще всего выходили из строя именно компьютеры, всевозможная электроника, пластмассовые детали. От списка шла кругом голова. Под ударом находились даже строительные конструкции: беспрерывно сыпалась штукатурка, проваливалась крыша. Не вызывало сомнений, что причина всех этих бедствий коренится в пресловутом «эффекте»: с приближением к экспериментальной зоне частота и размах поломок заметно возрастали. Эпицентром представал кабинет самого Гарвуда.