«Если», 1999 № 09

В научной фантастике писатель дебютировал в 1956 году — рассказом «Обманутый», опубликованным в журнале «Galaxy». А спустя пять лет вышел и первый роман Биггла «Злые эсперы» (в журнальном варианте — «Вкус огня»).

Самое известное научно-фантастическое «изобретение» Ллойда Биггла, составившее фон многих его произведений, это галактический Верховный Совет (или Совет Верховного) и две подчиненные ему организации — Служба исследования культур и Бюро Межпланетных Отношений. Их агенты заняты тем, что отыскивают новые миры, готовые к вступлению в федерацию, и разъясняют им принципы «Галактического Синтеза». И напротив — стараются по мере сил скрыть от цивилизаций «неготовых» само существование Сверхцивилизации.

Отечественный читатель научной фантастики немедленно сообразит: это же «прогрессоры» Стругацких! — и окажется прав и не прав одновременно. Потому что, хотя лозунгом Совета и является благородная фраза «Демократия, привнесенная извне, хуже тирании», его агенты все-таки американцы до мозга костей, а потому сомнения и колебания Руматы им не ведомы.

Хотя, надо сказать, герои Биггла не идут так далеко, чтобы бомбами приобщать к демократии и прогрессу. (Даже у Хайнлайна — на что был «стопроцентно американским» научным фантастом! — и то соображали, что дубиной в рай загонять нельзя. Жаль, что НАТОвские генералы не читают хотя бы своих фантастов.)

Сам же Верховный — это сверхкомпьютер, который не правит, а лишь дает рекомендации. Компьютер является главным арбитром в системе «непартийной» демократии, изображенной Бигглом; а если и случаются ситуации, когда Верховный не в состоянии дать правильный ответ, то лишь в силу отсутствия необходимых данных. Или тогда, когда вопрос задается некорректно: по принципу «каков вопрос, таков ответ»…

А вся требуемая информация в машину поступает от советников. Их восемь, и лишь один, известный как Первый, землянин. На самом деле его зовут Ян Дарзек; из родного XX века, где он служил частным детективом, его «вытянули» чисто случайно. Сделал это будущий коллега Дарзека, Восьмой, и при этом нарушил принцип «эмбарго» на контакты с неблагополучными планетами. Земля включена в этот список, поскольку ее обитатели способны на ложь.

Ян Дарзек стал героем целой серии произведений: «Все краски тьмы» (1963), «Наблюдающие тьму» (1966), «Эта темнеющая Вселенная» (1975), «Молчание равносильно смерти» (1977), «Юла времени» (1979). Подозрительно часто мелькающее в названиях слово «тьма» имеет свой резон: среди тех, кому противостоит Дарзек и весь Совет в целом, есть загадочный Удеф, внегалактическая «темная сила», уничтожающая цивилизацию за цивилизацией где-то в районе Малого Магелланова Облака…

Говоря о художественных пристрастиях Биггла, его методе, можно констатировать: для него сюжетные головоломки, которые приходится решать героям, важнее, чем психологическая разработка образов. Тем не менее писатель любит яркие, парадоксальные, «вкусные» детали: например, ассистенткой Дарзека служит маленькая старушенция в кресле-каталке — мисс Шлюпе, знаменитая на всю галактику тем, что может сварганить себе пивка из абсолютно любой подручной инопланетной флоры! Произведения Биггла отмечены ненавязчивым юмором — по духу скорее английским, нежели американским.

Два романа непосредственно связаны с деятельностью другого подразделения — Службы исследования культур: это «Негромкий голос труб» (1968) и «Ремонтники мира» (1971). Поскольку с первым романом наш читатель теперь знаком, это избавляет меня от необходимости пересказывать сюжеты. Но на одном моменте я бы хотел остановиться.

В обоих романах агентам Галактического Синтеза в их трудной работе по отделению зерен от плевел — иначе говоря, «годных» для вливания в Галактическую Федерацию цивилизаций от «негодных» — приходится сталкиваться как с собственной бюрократией, так и с проблемами на порядок труднее: философскими и нравственными. Это адски сложный выбор: кто годен, а кто нет… И чтобы понять предпринятое героями (и недвусмысленно поддержанное автором) своеобразное оправдание рабства (как социального института) — это ясно прозвучало во втором романе, — следует вспомнить, кто стоял за спиной Ллойда Биггла, пока он писал свою фантастику в 1960-е годы.

Этим властным и требовательным «соавтором всех авторов», иногда просто тираном, был редактор Джон Кэмпбелл. Человек во многих отношениях светлый и оставивший по себе добрую память, он имел и собственные «заморочки». И в отстаивании их был невероятно упрям, чего не могли не принимать в расчет авторы. В частности, Кэмпбелл был законченным и последовательным социал-дарвинистом и «земным шовинистом» и не скрывал этого[4].

Правда, самого Биггла назвать социал-дарвинистом или ксенофобом язык не повернется. Его герои маются, раздумывают, прежде чем принять решение, что для американской science fiction не очень характерно. Они уважают любые проявления разумной жизни, какие бы странные формы (типа гигантского «растительного компьютера») она ни принимала.