«Если», 2001 № 07

Сменив директорию, он совсем уж собрался вызвать на экран свою недописанную статью про сравнительный анализ фауны бирманского янтаря, однако ощутил укол совести и полез в папку «Redaktor», где хранились чужие работы, присылаемые ему на рецензию и редактирование. Пропади они пропадом! — мало было своих, из «Палеожурнала», так теперь еще англичане из «Mesozoic Research» повадились спихивать ему на внешний отзыв всю эту китайскую лабудень.

Через пару минут, углубившись уже в статью безвестного ему китайского аспиранта — описание трех новых ископаемых кузнечиков из поздней юры провинции Цзилинь (один из которых на самом деле был цикадой), — он вдруг понял, что все эти субкостальные крыловые жилки и аллевролитовые пачки, перекрытые ожелезненными конгломератами, скользят где-то по дальней периферии его сознания — ибо перед мысленным взором его по-прежнему стоит темный зал, где кружится в танце девушка с алым шарфом и гибнут угодившие в ловушку товарищи-авантюристы…

За месяц своих почти ежедневных визитов Виктор успел по-настоящему полюбить этот невозможный мир — альбигойский Лангедок, приправленный Японией эпохи Хэян и густо замешанный на кельтско-скандинавской мифологии в толкиновской аранжировке. Дело даже не в изысканности самой сюжетной интриги, сделавшей честь лучшим детективным романам (каковы настоящие цели Совета Шести Чародеев? кто в окружении принца Аретты предатель?). Главное — сочетание нарочитой непрописанности картины Мира, позволяющей каждому дорисовывать ее по собственному вкусу и разумению, с дивной ее избыточностью в виде множества мелких необязательных деталей — сочетание, которое, собственно, и вдыхает жизнь в «рукотворный информационный объект», обращая его в произведение искусства. И когда ты, направляясь по заданию сэра Габотта в осажденный вольный город Роменик, узнаешь в придорожной корчме от пьяного гнома-оружейника историю некоего заколдованного меча, это может означать все, что угодно: подсказку Совета Шести, как тебе выполнить свою миссию; ловушку, расставленную для тебя имперской контрразведкой; ключевой фрагмент пазла, который тебе еще только предстоит собирать много месяцев спустя; а может и не означать вообще ничего — и вот в этом-то варианте прелесть! Существовали целые города, посещать которые вроде бы нет никакой прямой нужды; по ходу основных миссий сплошь и рядом возникали увлекательнейшие побочные сюжеты, тупиковые, не оказывавшие на основную линию никакого влияния… Или это только кажется, что тупиковые? Может, там возникает такая же хитрая структура второго порядка, как в «Тысяче и одной ночи» — для этих самых «ящичков в ящичке» у филологов, кажется, даже есть особый термин… И кстати, что там намедни говорил насчет таких игрушек Поль?

Биохимик Поль, университетский однокашник и кореш еще со времен школьного биологического кружка при Зоомузее, только что вернулся на побывку из Штатов, измученный политкорректностью, и завалился к Виктору, имея при себе бутылку и аспирантку. Бутылка была тамошняя, не обесчещенная королевской лилией криво наклеенной акцизной марки, аспирантка же, вопреки рыже-веснушчатой наружности и имени Алиса, вкупе наводящим на мысли о туманном Альбионе, оказалась продуктом вполне отечественным.

Бутылка, к слову сказать, оказалась всемирно-знаменитым, но Виктору доселе незнакомым ромом «Бакарди»; Виктора однако заинтересовали не столько достоинства самого напитка, сколько эмблема на этикетке — характерным образом стилизованный силуэт летучей мыши на фоне шарика:

— Слышь, Поль, до меня только что доперло: это ж эмблема ГРУ, один в один! Ну, то есть наоборот… Выходит, символ Аквариума, великого и ужасного, это просто-напросто логотип заграничного рома… Мою национальную гордость в очередной раз поставили в третью позицию… Есть у нас хоть что-нибудь, не украденное на Западе?

— Видишь ли, Юра… — готовно откликнулся Поль (они там, в своих Оксфордах-Гарвардах, похоже, такими патриотами становятся, что прямо хоть сейчас в «Честь и Родину»). — Согласись, что лучшая разведслужба всех времен и народов на такой ерунде прокалываться вроде как не должна, так?.. Все дело в исходной посылке. Есть организация «Багдадский Вор», которая сумела украсть все: у Гитлера — дату нападения на СССР, у американов — атомную бомбу, и так далее… И вот она выбирает себе эмблемой краденый фирменный знак, известный всему миру; по мне, так в этом есть свой шарм — вроде как кататься по городу на угнанном лимузине градоначальника! Или, если угодно, постмодернизм; эдакий центон…

Вот от этого-то «Все дело в исходной посылке» они, помнится, и вырулили тогда на компьютерные игры… Точнее так: насколько корректна аналогия между компьютерной игрой, где можно переигрывать сюжетные развилки, и «альтернативной историей», на которой все нынче как с ума посходили: доставить в пресловутую кузницу гвоздь, не дать убить Столыпина…

— Жиденькая аналогия. Виртуальность-то — Бог бы с ней, но тамошние миры — это не гомеостаты, а марионетки: все на внешнем управлении.