«Если», 2006 № 06

Имя призывая твое, я направляюсь к тебе, Пачамама; на кровоточащих коленях я приближаюсь к тебе, Пачамама; обрывая цветы панти, я склоняюсь перед тобой, Пачамама… Золотой камень в одеждах из радуги, звездный цветок, Пачакамак… небесное озеро, серебряный кувшин, Господин, Который Все Видит, взгляни на нас, Пачакамак, солнечное тепло, дающее жизнь, детей своих не оставь, Пачакамак…

Инкарри замолк, и в наступившей тишине вдруг громко хлопнула дверь.

— Дон Луис, — негромко сказал капитан Анненков.

И правда — пока все слушали песню, хозяин поместья куда-то исчез. Даже Ланселот Стиллуотер, недреманное око «Холодной горы», осматривался по сторонам с самым недоуменным видом.

— Луисито! — крикнула Миранда, бросаясь к дверям. — Луисито, mi corazon, постой!

Зацокали вниз по лестнице ее каблучки. Мария беспомощно переводила взгляд со Стеллецкого на Анненкова. В глазах у нее блестели слезы.

— Все позади, — сказал ей капитан Анненков. — Все уже прошло, Маша. Все прошло.

Он засунул маузер в кобуру, одернул пиджак и, не торопясь, подошел к окну гостиной. Из окна открывался чудесный вид на долину — подстриженные кусты, голубое зеркало пруда, заросли бело-розовых мальв. От усадьбы к близким горам протянулась прямая, как стрела, дорога, и по этой дороге, прильнув к шее прекрасного белого жеребца, бешеным галопом скакал всадник в охотничьем костюме.

Из слез, что я пролил,
Возник источник;
Влагой моей печали
Другие утоляют жажду…

СТАТИСТИКА

Наше общее прошлое будущее

Марина и Сергей Дяченко недавно закончили работу над сценарием фильма по повести «Обитаемый остров». Поэтому естественно, что свой вопрос к посетителям сервера «Русская фантастика» супруги так же связали с творчеством АБС: «Мир Полдня» для человечества…». Ну, а для традиционного комментария к нынешней анкете фантасты выбрали нетрадиционную форму: «маленькая пьеса для двух актеров», как определили этот жанр сами авторы.

В голосовании приняло участие 625 респондентов. Ответы распределились следующим образом:

Когда-нибудь станет реальностью — 40 %;

Просто красивая сказка, в которую уже никто не верит — 42 %;

Лживая сказка, в которую я не верил никогда — 7 %;

А что такое «Мир Полдня» и кто об этом писал? — 10 %.

Докладчик: Очевидно, что в опросе приняли участие прежде всего те, кому мир Полдня дорог. Честно говоря, я благодарен тем сорока процентам ответивших, которые по-прежнему верят в грядущее без Терминаторов и Министерства Любви. Потому что я сам, к сожалению, веру в прекрасное будущее потерял. Даже не так. Для меня Полдень отодвинулся во времени так далеко, что его почти не видно, и мой собственный голос оказался где-то в числе сорока двух процентов тех, кто считает Полдень прекрасной сказкой нашего детства…

Голос с места: А теперь признайся, что результаты опроса в двух первых строчках противоречат друг другу. Потому что если «никто не верит», откуда же те 40 %, считающих, что Полдень придет? Сорок процентов больше трети!

Докладчик: Я также ожидал, что число скептиков, выбравших третью строчку анкеты, окажется гораздо большим. Семь процентов недоверчивых — число, которым можно пренебречь…

Голос с места: Почему «пренебречь»? Ты не хочешь составить психологический портрет такого скептика?

Докладчик: Прости, не сейчас. Так исторически сложилось, что для меня мир Полдня — собирательный образ всех счастливых миров описываемого будущего, в котором хотелось бы жить. Подчеркиваю: не альтернативной утопической вселенной. Будущего, которого мы ждали с наивностью Коли, героя Кира Булычёва из повести «Сто лет тому вперед». Незаметно и потихонечку это будущее из-под нас уплыло, как облако из-под заснувшего на нем нерадивого ангела.

Голос с места: Но сорок процентов читателей по-прежнему верят в это будущее!

Докладчик (отвлекаясь): Ты прекрасно понимаешь: это оттого, что опрос получился узкий, «среди своих». А чужие, вопросом Полдня не озадаченные, просто его проигнорировали. И сорок процентов оптимистов — случайная, ни о чем не говорящая цифра.

Голос с места: Ерунда!

Докладчик (игнорируя помеху): Каждому «сегодня» соответствует свое «завтра». Еще лет двадцать назад мы ждали гостей из будущего с радостным нетерпением. Теперь, явись перед нами Алиса Селезнёва, мы в лучшем случае упечем ее в карантин.

Голос с места: А при чем тут мир Полдня?