«Если», 2009 № 05

Проходит целая вечность, прежде чем она закрывается. Я покрыта потом, а мой костюм издает тихие гудки, предупреждая о чрезмерном напряжении. Родерик сообщает о том же, а Микк просит подождать, обещая прийти на помощь.

Но я не собираюсь ждать.

Дверь закрывается, и я налегаю на нее, гадая, как можно задраить ее навсегда, чтобы больше никому не пришло в голову туда сунуться.

Мне ничего не приходит в голову. Во всяком случае, ничего такого, что можно сделать быстро. Меня хватает лишь на то, чтобы запереть ее, после чего я выключаю гравитацию в своих ботинках. И взлетаю, едва успевая схватиться за поводок. Обхватываю Карла другой рукой и тащу за собой. Микк протестует, повторяя снова и снова, что может сам понести Карла.

Конечно, он может это сделать. Но не сделает. Это я привела сюда Карла. Я передала ему командование. Это я согласилась, когда он решил идти в эту Комнату.

Это моя ответственность.

И теперь мне нужно доставить его на скип.

На это уходит всего несколько минут. Теперь совсем нетрудно нести его. Микк плывет перед нами и открывает внешнюю дверь скипа. Вместе мы толкаем Карла в воздушный шлюз и следуем за ним.

Я отстегиваю поводок. И, уже закрывая внешнюю дверь, слышу крик Микка.

Я поворачиваюсь.

И вижу, как его трясет. Он смотрит сквозь лобовую панель Карла.

Я подхожу к ним.

Лицо Карла усохло. Глаз больше нет. Только черные дыры в том, что когда-то было красивым, полным жизни лицом.

— Он мертв… — удивленно бормочет Микк.

И тут я понимаю, что не удивлена. Наверное, я догадалась о смерти Карла, когда в двери появился его ремень. Карл слишком осторожен, чтобы потерять респираторы, оружие и прибор.

— Что с ним случилось? — спрашивает Родерик.

Я касаюсь стеклянной маски. Она поцарапана, помутнела, попорчена временем. Костюм стал таким хрупким, что расползается под моими пальцами.

Он не просто умер. Он задохнулся. Или замерз. Или и то, и другое вместе. В костюме кончился кислород. Системы жизнеобеспечения не работают. Он был брошен во мрак космоса, словно оказался за пределами станции без всякой защиты.

— Что-то заразное?

Голос Родерика повышается.

— Нет, — бурчу я. — По крайней мере, пока нет. Когда-нибудь мы все умрем…

— Тогда в чем же дело? — не унимается Родерик. В этот момент я сознаю, что он не откроет нам внутреннюю дверь, пока не получит ответа.

— Прибор не сработал, — объясняю я, и это чистая правда. — Он не защитил его, хотя меня защитил. Его убила Комната.

— Но как? — почти шепчет Микк.

В данный момент у меня есть только рабочая теория, а я давно уже научилась не делиться своими гипотезами с посторонними.

— Я пока еще не знаю точно, — отвечаю я и, в общем-то, даже не очень лгу. Я действительно не знаю, что именно там случилось, хотя понимаю, что именно запустило механизм убийства.

В этой Комнате находится функционирующая стелс-система. Древняя стелс-система. Не та штука, которую мы изобрели, а того рода, что мы нашли на «Дигнити». Только здесь она работает — и продолжает работать, несмотря на прошедшие столетия.

Поэтому мы не смогли найти энергетический сигнал, как нашли на «Дигнити». Ведь здесь стелс-технология функционирует, скрывая все, включая себя самоё.

Станция не увеличивается в размерах. Просто стелс-защита постепенно разрушается. Внешние части станции движутся в более медленных временных рамках. Внутренняя часть, та, что ближе к стелс-системе, движется с ускорением.

Поэтому и погиб Карл, когда прибор не сработал. Время для него ускорилось. Кто знает, может, тогда он и увидел огни. Время идет, вещи появляются и меняются, как, например, свет давно погасших звезд, который до сих пор движется к нам и виден издалека. По крайней мере, он не умирал в страхе.

А вдруг?! Умирал, думая, что он один в этой большой пустой Комнате.

Думая, что мы бросили его.

Как все остальные души, затерянные в этом ужасном месте.

Мы вносим его внутрь. В условиях настоящей гравитации сделать это труднее. Он тяжелее, чем я ожидала. Родерик и Микк хотят снять костюм, но я их отговариваю.

Мы сделаем это на «Бизнесе».

Мы заполняем судовой журнал, скачиваем информацию, снимаем снаряжение — то есть делаем все, что полагается в конце погружения. При этом все молчат и стараются не смотреть на лежащее на полу тело.

Потом Родерик уходит в рубку. Микк садится рядом с Карлом, словно одним взглядом может вернуть его к жизни. Я вынимаю прибор. Он все еще включен. Огоньки по-прежнему бегут по низу прибора, образуя такой же рисунок, как в тот момент, когда я взяла его у Микка.

Я выключаю его, но тут же включаю снова. И не чувствую вибраций. Ничего, показывающего, что эта штука работает. Ничто не изменяется вокруг меня. Ни колебаний воздуха, ни аудиогаллюцинаций.

Ничего. Совсем как раньше.

Мне следовало бы увидеть в этом предостережение. Но я была слепа.

И виновна в том, что доверилась технологии, принципа которой не понимала.

Через несколько минут скип прибывает на «Бизнес». Родерик посылает сигнал, и мы опускаемся на причальную платформу. Двери за нами закрываются, и начинается обратный отсчет, пока идет восстановление атмосферы внутри причала.