«Если», 2009 № 02

Через несколько лет, готовя переиздание рассказа в сборнике «Гротески и арабески», По дописал специальное примечание, содержавшее подробный обзор лунных фантазий предшественников. Не забыл помянуть и английского епископа Фрэнсиса Годвина, и остроумного француза Сирано де Бержерака, а закончил обзор примечательными словами, в которых суть того, что написал он сам, Эдгар Аллан По: «Все упомянутые брошюры преследуют сатирическую цель; тема — сравнение наших обычаев с обычаями жителей Луны. Ни в одной из них не сделано попытки придать с помощью научных подробностей правдоподобный характер самому путешествию. Авторы делают вид, что они люди вполне осведомленные в области астрономии. Своеобразие «Ганса Пфааля» заключается в попытке достигнуть этого правдоподобия, пользуясь научными принципами в той мере, в какой это допускает фантастический характер самой темы».

Даже сегодняшнему школьнику, не сильно отягощенному знаниями в естественных науках (для бойкого управления разнообразными гаджетами они излишни), и то яснее ясного, что воздушный шар менее всего пригоден для космического путешествия. Но без малого два века назад теория о том, что воздух, пусть и крайне разреженный, будет сопровождать путешественника на всем пути следования от Земли до Луны, еще не казалась ученым — современникам По — совсем уж безнадежной ересью. Так что писатель не сильно погрешил против научных взглядов своего века.

Впрочем, и всем модным заблуждениям По тоже отдал дань. К примеру, той же популярной некогда теории «полой Земли». С бредовой брошюркой своего соотечественника «капитана Саймса» — родоначальника этого заблуждения, Эдгар По несомненно был знаком. Иначе чего ради Гансу Пфаалю специально отмечать в своем дневнике заметную «сдавленность» земного шара в районе Северного полюса, постепенно переходящую в воронкообразное углубление…

Но зато уж, выбрав исходную гипотезу, пусть и неверную, во всем остальном Эдгар По действовал как заправский научный фантаст. А именно — до деталей продумал и попытался представить себе, что за этой гипотезой воспоследует. В повести можно прочитать и о некоем вымышленном газе «с плотностью в 37,4 раза меньше плотности азота»: ясное дело, все известные к тому времени науке газы для целей космического путешествия не годились. И об аппарате «для сгущения воздуха» — им герой воспользовался, когда разреженность атмосферы стала нестерпимой. Не забыты даже голуби и кошки, с которыми Ганс Пфааль проводил биологические эксперименты на борту «космического корабля»!

Честно говоря, повесть перенасыщена научной информацией — настолько, что это делает ее местами абсолютно нечитаемой. Во всяком случае сегодня. Но уж больно автор стремился все обосновать, убедить читателя в подлинности описываемых событий. Все эти отсылки к великим физикам и астрономам, подробные расчеты времени полета к Луне, удивительные по точности даже на сегодняшний день описания Земли из космоса, наконец, походя оброненная путешественником весть о действующих вулканах на Луне… Как ни порочна, с научной точки зрения, идея добраться до нашей небесной соседки на воздушном шаре, все следствия ее выписаны с редкой для поэта дотошностью.

* * *

В сущности так и работают — должны работать — современные писатели-фантасты. Эдгар По оказался первым, кто этот принцип открыл и пустил в дело. За что и получил неожиданный комплимент от собрата по перу, причем от того, кого менее всего можно было заподозрить в приверженности идее межпланетных сообщений. «В Поэ, — писал Достоевский, — если и есть фантастичность, то какая-то материальная, если б можно было так выразиться. Видно, что он вполне американец, даже в самых фантастических своих произведениях».

Потом будут написаны «Падение дома Ашеров», «Золотой жук» и «Убийство на улице Морг». И большая повесть «Путешествие Артура Гордона Пима». И лучшие из стихотворений, а среди них — «Ворон», буквально перевернувший мир американской поэзии.

Будут опубликованы и фантастические рассказы, из которых можно составить солидных размеров том. Причем, в отличие от того же «Ганса Пфааля», многие не устарели и сегодня.

«Месмерическое откровение», «Правда о том, что случилось с мистером Вальдемаром», «Повесть Скалистых гор», «Вильям Вильсон» — все эти «спиритуальные» путешествия в иную реальность и в прошлое, загадочный мир месмеризма и гипноза, анабиоза и раздвоения личности также «тревожили сны» поэта-романтика. Который — вот что удивительно — стремился дать всем этим феноменам сугубо научное объяснение!

Или рассказы на тему путешествий во времени — «Тысяча вторая сказка Шехерезады», «Разговор с мумией». Не говоря уж об утопической новелле «Mellonta Tauta», повествующей об Америке XXIX века, где демократия — «власть толпы» — заменена монархией, а Нью-Йорк превращен в «императорский остров развлечений»!