«Если», 2010 № 02

— Ффоукс, — сказал я ему в третий раз, все еще ожидая обычной шутки насчет далекого родительского дома.[3] Ее не последовало: либо Каллиган был первым встреченным мною человеком, не способным скаламбурить мое имя, либо он боялся потерять потенциального квартиросъемщика.

Я едва мог поверить, что наконец-то нашел подходящую квартиру. Надо брать, и если потребуется, не глядя. Жилое пространство в Нью-Йорке, да и в любом большом городе — практически несуществующая категория, особенно после демографического взрыва, вызванного пресловутым Виагровым восстанием. Моя работа требовала обосноваться в Манхэттене, где можно было бы принимать американских клиентов нашей фирмы и в случае необходимости размещать их на ночлег… Нужна роскошная резиденция, поскольку подразумевались имидж и репутация компании. Последние два дня я провел, выслушивая представителей различных риэлторских фирм, и они утверждали, что на Манхэттене больше нет ни одной комнаты ни у кого. Дом «Утопия» оказался последней надеждой. Местечко представлялось чертовски дорогущим. Похоже, оно стоило дороже земли, на которой стоит, как обычно говорила моя матушка-валлийка, или целый вагон деньжищ, чтобы процитировать и отца-кокни.[4] Но выбирать уже не из чего. В конце концов, половину ренты оплачивает лондонская контора.

Кабина косого подъемника — я решил назвать его крабоход — внезапно остановилась, и я почувствовал странное и даже жутковатое головокружение… словно мое тело и мозг находились в двух разных часовых поясах. Нет, скорее, это ощущалось как десинхроноз.[5] Странно: я часто путешествую трансатлантическими рейсами, и наверняка у биоритмов уже должен выработаться к ним иммунитет… Кроме того, я прибыл из Хитроу два дня назад, не испытывая ни малейшего дискомфорта. Почему же головокружение решило напасть на меня именно сейчас?

— Вот и приехали, — констатировал Каллиган.

У подъемника не имелось двери в общепринятом смысле, и это вселило в меня некоторое беспокойство уже при входе в кабину. Нас окружали четыре сплошные стены: одна металлическая и три из искусственного мрамора. Теперь поверхность одной из фальшивомраморных стен покрылась рябью, сморщилась и изменилась — передвинула свои молекулы, чтобы превратиться в металлическую перегородку, тут же скользнувшую в боковую щель. За ней оказалась металлическая дверь квартиры, абсолютно ровная и гладкая, за исключением небольшого глазка на уровне лица и замочной скважины точно в середине.

— Ваш ключ для подъемника также является ключом от апартаментов, сэр. — Из своей изрядной связки синих ключей (на мой взгляд, совершенно одинаковых) Каллиган выбрал некий определенный и вложил его в отверстие. Раздался щелчок, и дверь распахнулась в пространство, которое должно было стать моим новым жилищем.

Когда мы вошли, я взглянул в окно, ожидая оказаться на несколько уровней над Манхэттеном, и был буквально потрясен, увидев… Лондон. Мои биоритмы тут же взбунтовались не на шутку.

Окно в апартаментах было шириной с целую стену, и я с удивлением смотрел на Канарскую Верфь и Остров Собак. Вид был живым: я разглядел несколько катеров, двигающихся вниз по течению Темзы, по направлению к Барьеру. Я смотрел на Лондон с высоты примерно седьмого уровня.

Я подошел к окну поближе, выискивая нестыковки в изображении, которые бы доказывали, что открывающаяся панорама — это хитро проецируемое трехмерное изображение. Нет, даже стоя совсем рядом, я мог бы поклясться: прямо за стеклом находится Лондон.

— Как вы?.

— Удивлены, да? — самодовольно улыбнулся Каллиган.

Он тоже подошел к окну, взял с подоконника пульт (как я думал, от видеосистемы) и быстро нажал несколько кнопок. Тут же видимый из окна город сменился на Рим, потом на Токио, затем на аризонскую Долину Столбов и какой-то морской пейзаж, который я не смог идентифицировать.

— Просто еще одна техническая особенность нашего дома, — пояснил Каллиган. — Жильцам предлагается широкий выбор пейзажей со всего мира, которые ежемесячно обновляются.

— Да… но как? — растерянно спросил я. Вид на море выглядел чертовски убедительно. Я смотрел вниз, и далеко подо мной плескалось океанское течение. Стайка чаек парила в высоте надо мной на дальней стороне стекла, прямо на расстоянии вытянутой руки. Я почти ожидал услышать плеск волн и учуять запах соленого воздуха.

— Замечательные виды со всего мира передаются сюда через спутниковую связь. — Каллиган нежно похлопал ладошкой по стеклу. — Встроенные жидкокристаллические экраны с высоким разрешением модулируют их индекс преломления и отображают эти незабываемые живые картины. Если окно показывает вид, который вам очень нравится, тут есть кнопка «Сохранить».

Казалось, морской пейзаж на самом деле находится за окном, а не встроен в стекло. Голова закружилась, видимо, мой десинхроноз снова взялся за дело.

— А если я захочу просто посмотреть в окно? — спросил я.

Каллиган поднял пульт, нажал ноль два раза, и окно вдруг показало пейзаж, который я все это время ожидал увидеть: южную часть Центрального парка и Западную 59-ю улицу примерно с седьмого этажа.