«Если», 2012 № 11

События разворачивались одно за другим, и Сергею трудно было воспринимать их раздельно. Вот микросенсоры показали выплеск нейтрино и гравитационные возмущения, следом хлынуло рентгеновское излучение, мощность которого чуть не мгновенно возросла до мультигигаваттного уровня. Не успел он переключиться на внешние мониторы «Гефеста», как 20-гигаваттный лазер станции срезало и отшвырнуло прочь, словно лист алюминиевой фольги. Модуль, на котором он был смонтирован, взорвался; от взрыва содрогнулась вся станция.

Сквозь грохот ударов Сергей с трудом различил позади себя слабый скрежещущий звук. В коридоре наконец-то появился Танегава. Он с трудом брел вдоль стены, неловко прижимая к телу левую руку. Коста тоже увидел японца и попытался связаться с ним по радио, но безуспешно.

Американец щелкнул тумблером, собираясь сделать повторный вызов, и вдруг замер. Проследив за его взглядом, Сергей увидел, как за спиной Танегавы сминается ведущий в соседний модуль коридор. Сначала он изогнулся вправо, затем начал скручиваться вокруг продольной оси. Углы, где стены сходились с полом, ползли на глазах, и Сергей понял, что у них почти не осталось времени. Каждый удар арат-кэ сообщал станции новый импульс, и все они были разнонаправленными. Хотя вращение огромного колеса почти прекратилось, станция «Гефест» начинала разваливаться на части.

Потом Сергей увидел: приборы показывают новый выплеск нейтрино, и, с удивлением отметив, что не испытывает никакого страха, спокойно объявил:

— Все. Нам конец.

Коста еще некоторое время молча смотрел на Танегаву, затем повернулся к пульту.

— Еще нет!

С этими словами он сорвал предохранительную крышку с блока управления стыковочной системой модуля и стукнул кулаком по красной кнопке.

Модуль содрогнулся.

Танегава, находившийся уже меньше чем в десятке метров от конца межмодульного тоннеля, поднял голову. В следующее мгновение перед ним захлопнулась, задраиваясь, дверь модуля, и рванул заряд расстыковки. Как пущенный из пушки снаряд, резервный командный пункт понесся в открытый космос, стремительно удаляясь от станции «Гефест»… и от Кендзи Танегавы.

Еще не смолк грохот взрыва, когда арат-кэ нанесли последний удар. Обреченную станцию разнесло на множество кусков, веером разлетевшихся от места попадания. Сергей повернулся к Косте, собираясь что-то сказать, и увидел, что глаза американца закрыты.

* * *

— Нужно включить двигатели еще на 2,4 секунды и выправить тангаж.

— На половинной тяге?

— Так точно, — ответил Сергей.

Коста ввел с пульта команду для двигателей поворота. Через мгновение они ощутили легкие толчки. Сергей следил по гироскопу, как уменьшается угол тангажа. Еще, еще чуть-чуть, и…

Выравнивание закончилось, и Сергей облегченно выдохнул.

Несколько часов после взрыва они кувыркались в пространстве и остались живы только потому, что их модуль было трудно заметить среди обломков станции. Это была единственная причина, по которой арат-кэ их не добили. Сергей с полковником видели, как вражеские истребители, разгоняясь до 2,8g, прочесывают пространство. Пройдя одним курсом, они меняли его в соответствии с курсом крейсера. Наконец мелкие красные точки на экране пересекли плоскость юпитерианского экватора и, промчавшись через самый центр радиационных поясов, слились с крупной красной каплей. Истребители вернулись на крейсер-матку и стали в боевые эллинги.

Наблюдая за этой картиной, Коста предположил, что после прохода через области высокой радиации датчики пришельцев станут менее чувствительными и не смогут распознавать незначительные изменения внешних полей. Если включать двигатели на две-три секунды, добавил полковник, можно попытаться произвести пространственную ориентацию модуля, не привлекая к себе внимания противника.

Эта работа заняла почти три часа, но в конце концов они все же выполнили стабилизацию модуля по всем трем осям. Оставался последний маневр: включить осевое вращение модуля со скоростью четыре оборота в минуту, что обеспечило бы на борту исскусственную гравитацию порядка 0,15g.

Услышав об этом, Сергей нахмурился.

— Четыре оборота многовато, сэр. Нам понадобится время, чтобы привыкнуть…

Коста едва не рассмеялся.

— Ты что, собрался куда-то лететь? И забудь ты, наконец, свое дурацкое «сэр»!..

— Есть, сэ… э-э, Джон.

Коста перевел двигатели вращения на постоянную работу в экономном режиме. Последовал еле заметный боковой толчок, и модуль начал лениво вращаться.

— Ну, а теперь, Джон, скажи, от чего мы окочуримся раньше: от удушья или радиации?

— Ты еще можешь шутить?

— Особенность русского характера. А если серьезно, то мне все же хотелось бы знать, на что можно рассчитывать.

— Воздуха в модуле хватит примерно на два дня. Скафандры дадут нам еще сутки. Но это при условии, если мы снизим подачу кислорода до минимума.

— А что с радиацией?