«Если», 2012 № 05

Там, где только что стояли Стелла Марис, Нелле и прижавшиеся к ногам девушки утти, явилась пенная морская волна — может статься, лишь морок, видимость, явление из иного мира. Волна отхлынула неведомо куда — и на тропе остались только Ганс и Георг.

— Ганс, что же ты молчал? Почему не удержал ее? — в отчаянии спросил Георг.

— Кого, юнкер Брюс? Разве тут кто-то был? — спросил удивленный Ганс.

Георг повесил голову. И тут явилась еще одна волна. Не бурная, пенистая, а легонькая, золотисто-зеленоватая, с прорябью, испускавшая свет.

И она положила к ногам молодого капитана серебряную миртовую ветку.

Святослав Логинов Где слышен колокола звон

^{Иллюстрация Владимира БОНДАРЯ}

Огромные колеса со скрипом перемалывали бездорожье. Четыре понурых тяжеловоза, дальние потомки могучих рыцарских коней, медленно ступая, волокли повозку. Люди шли по сторонам пешком, понимая, что повозка и без того безбожно перегружена и ни лошади, ни тележные оси не выдержат дополнительной нагрузки.

Торлиг иль Вахт шагал справа от повозки, а в те минуты, когда колеса вязли в болотистой почве так, что лошади не могли сдвинуть тяжесть с места, он хватался за спицы, выточенные из железного дерева, и что есть сил проворачивал колесо, помогая лошадям. Слева с хрипом налегал на колесо Пухр — коренастый мужик, до самых глаз заросший бородой, похожий скорее на лесного беса, чем на человека. Кто бы поверил год назад, что представитель сиятельного рода иль Бахтов будет в паре с грязным мужиком крутить тележные колеса. Но сейчас люди делились на пары по силе, а не по знатности, и все одинаково были перемазаны в болотной грязи.

Тяжесть страшенная, лошади напрягаются, люди налегают на колеса и задник телеги, и обоз медленно ползет по бездорожью неведомо куда.

Где-то на востоке лежит Колокольный тракт — гладкая дорога, вымощенная плотно подогнанными плитами. Там не пришлось бы крутить колеса, выволакивая повозку из раскисшей земли, и ежеминутно ждать нападения чащобных духов и прочей нечисти… Хотя, увы, теперь лесные и горные бесы чувствуют себя на тракте так же вольготно, как и в самых буреломных углах. А кроме того, на бывшей удобной дороге пришлось бы ежечасно сражаться с бандами мародеров, разрозненными остатками имперских войск, отставшими отрядами варваров, вторгшихся с юга. Все они давно потеряли человеческий облик, забыли за кого и ради чего воюют, а уж крошечный отряд с его драгоценным грузом они, разумеется, разграбят. Люди страшнее лесных дьяволов, это известно всем.

Да и сами лесные дьяволы, которых в прежние времена на тракте не видывали, тоже хлынули на дорогу, соблазненные обилием беспомощных человеческих существ. Тракт остался, а защитников нет, так что дикое бездорожье стало самым спокойным местом в некогда цветущей Атирике.

Тракт тянулся от города Сипур, бывшей вотчины иль Бахтов, через сожженную и разрушенную столицу далеко на север, вплоть до Ношиха, о котором говорили, что он не сдался врагу и сумел отбросить варваров от своих стен. Прочие города и городки, составлявшие прежде единую цепь, в которой каждый слышал голос соседа, теперь лежали в развалинах. Башни и звонницы рухнули, Колокольный тракт замолк. Вся надежда оставалась на Ноших; туда и пробирался окольными тропами обоз Торлига иль Вахта.

Один из солдат подошел, ухватился за спицу, другой сменил мужика. Теперь можно передохнуть: размеренно двигаться, не думая, застряли колеса или катятся почти свободно. Пухр тупо брел, безвольно опустив руки и уставясь в землю, которую месил всю свою жизнь. Торлигу такое непозволительно: кому много дано, с того много и спрашивается. Случись беда, Пухру драться не придется; молча жил, молча и умрет. А род иль Бахтов издревна славен воинами. Покорно погибнуть Торлиг не имеет права, он обязан увидеть врага и сражаться с ним.

Повозка была приспособлена, чтобы ее тащили волы, а не кони. Длиннейшее дышло заставляло лошадей заворачивать на сторону и зря тратить силы. На самом конце дышла болтался позеленевший медный колокольчик. При каждом рывке он глухо взбрякивал. Когда обоз шел сквозь разграбленные земли, колокольчик подвязывали, чтобы не привлекать лихих людей. В этом краю вообще людей не было, а бесы и так отлично чуют идущих. Колокольчик, подвешенный к дышлу, — невелика защита от нечистой силы, но все же с ним спокойнее. По-настоящему в чужих краях от нечисти спасает только большой колокол, деревенский или городской, а в неведомых землях ничто не спасает. Тем не менее почти у всех идущих с отрядом на груди спрятан крошечный колокольчик: серебряный, бронзовый или медный, смотря по знатности и достатку. Нет нагрудных колокольчиков только у Пухра и самого Торлига.

Пухр прибился к обозу дней десять назад, когда они еще не потеряли надежды прорваться на север разоренным трактом. Никто не спросил Пухра о прошлом. Пришел, работает — что еще надо? Прошлое у всех осталось в прошлом; нет его больше. А вот о колокольчике спросили.