«Если», 2015 № 01

— Другой вариант, — говорит капитан. — Это если ты сам по себе и просто решил уйти с товаром на сторону. Тогда я должен тебя арестовать. А ты должен назвать сумму, за которую я тебя не арестую. И вот я себе задаю вопрос: чего ты молчишь и прикидываешься невинной овечкой? Чего ты такой неправильный? И сам отвечаю: ты нас уже похоронил. Ага? Нас просто убьют. Потому что мы тебя видели.

— Вы бредите, — произносит Джонс устало.

— Я сброшу пакет через час, — напоминает капитан и мило улыбается.

С этой улыбкой он действительно похож на смерть, похож как никогда.

Братья Амбаловы потихоньку выбрались из «пузыря» и висят у Джонса за спиной. Эвери безучастно сидит и глядит, как мигает на пульте лампочка аварийного маяка.

Положение в целом отвратительное. Те, кто придут за пакетом, будут здесь часа через три-четыре, они не могут ждать поблизости от трассы, их засекут и спросят: вы чего тут? Если сигнал маяка принят, спасатели догонят буксир где-то через сутки. Впереди еще несколько буксиров — сто пятый шел в колонне замыкающим, — но чтобы погасить скорость, развернуться и прийти на помощь, надо часов восемь при самом удачном раскладе. Никто этим заниматься не будет: если корабль погиб, значит, погиб, а если он не функционален, но экипаж жив, людям положено сидеть в шлюпке и жевать аварийный запас. Шлюпка, кстати, на сто пятом не совсем доломанная, жить в ней можно, она просто не летает.

Расклад, озвученный капитаном, весьма убедителен, и на борту — опасный человек. Очень, очень нехорошее положение.

Основной вопрос: капитан блефует насчет тяги — или как?

Но в любом случае, надо его слушаться. Что скажет, то и делай. И быстро.

— Что там? — капитан слегка наклоняет голову и слушает ответ. С механиками общается. — Понял. Этого достаточно. Жду.

И снова глядит на Джонса, пристально, колюче.

— Одного не понимаю, — говорит капитан, — Почему выбрали именно нас? Все остальное в общем ясно. А вот почему мы — это для меня загадка. Ты же не дурак. Ты должен был «пробить» мое досье. Тебе это раз плюнуть.

— За кого вы меня принимаете?!

— За того, кто ты есть. За офицера государственной безопасности.

— У-у… — Джонс в сердцах резко мотает головой.

Издает булькающий звук и зажимает рот обеими руками.

— Дайте ему мешок уже!

Бесик Амбалов подлетает ближе, достает из подлокотника кресла гигиенический мешочек и сует его Джонсу. После чего на всякий случай отлетает назад.

Джонса шумно рвет.

По счастью, у космонавтов мешки в карманах: через несколько секунд рвать начинает в рубке всех, кроме, естественно, капитана Безумова. Он просто сидит и буравит Джонса взглядом.

— Я вас много видел, — говорит капитан. — А еще у меня бывают всякие предчувствия. И как только ты зашел на борт, я понял: дело плохо. Ну вот рожа мне твоя не понравилась, извини… Я прикинул, где именно нас должны грабить, и принял меры. Ты заметил, да, механиков первые сутки полета не было в рубке? Это я им приказал сделать кое-что. Нуда, я параноик, наверное. Зато у нас будет тяга. Пятьдесят с чем-то процентов, но будет. Ты хотел выжечь нам главный ствол управления. Механики вместо него бросили шунт, и ствол мы обесточили насколько возможно. Летели буквально на честном слове, зато ствол почти не пострадал. Но пакет нам все равно придется бросить, иначе с половинной тягой мы не успеем вовремя к точке входа. У нас, видишь ли, есть там дела поважнее, чем этот драный пакет, хоть он и стоит больших денег… Чтобы ты мне до конца поверил, объясняю: мы везем спецпочту. Она у меня в сейфе, я отдам ее командиру дальнобоя. Наверное, еще поэтому я напрягся, увидев тебя: не кладет твое ведомство два яйца в одну корзину, нельзя так, запрещено. Я же знаю. Что, впрочем, не отменяет моей паранойи, хе-хе… А теперь в последний раз спрашиваю: поторговаться не хочешь? Не готов? Есть, что предложить?

Джонс запечатывает мешок, оглядывается, прячет его обратно в подлокотник. Утирается рукавом серенького костюмчика. Сам Джонс теперь окончательно серенький и очень, очень несчастный. Ему тут не нравится. Он на взводе, он злой, держится из последних сил и поэтому грустен. Что-то у него пошло не так. Совсем не так, как надо.

— Я буду жаловаться! — шипит Джонс.

— Куда? В «Джамаат Свободного Космоса»?

Джонс тяжело вздыхает и отворачивается, выражая крайнее недоумение.

Получается у него уже совсем неубедительно.

— Ладно, сиди, думай, — разрешает капитан. — Время еще есть. Но его все меньше с каждой минутой. Ты пойми, дубина, мы — коммерческий флот, деловые люди. Мы не страдаем ерундой, мы занимаемся логистикой. Поэтому с нами всегда можно договориться. А вот убивать нас неправильно, мы этого очень не любим и жестоко мстим. Ты задумал нас ухлопать, и уже за саму эту мысль тебе стоило бы заплатить нам. Мы сердимся, если у кого-то возникают такие мысли. Уразумел, нет? Вижу, что нет… Ты жадный, что ли? Или глупый?

— Погодите, я понял, — Джонс расправляет плечи, — Вы пережили стресс. Вы уже немолоды, вам сейчас очень трудно, и вы ищете виноватого. Знаете, я согласен. Назначьте меня виноватым. Арестуйте. Не проблема. Заприте в каюте, я готов.