«Если», 2015 № 04

Евгений Лукин родился в 1950 г. в Оренбурге в актерской семье. Окончил филологический факультет Волгоградского пединститута. Фантастическую прозу начал писать в 1975 г. в соавторстве с Любовью Лукиной, их дебют в печати — повесть «Каникулы и фотограф» (1981). В 1980-е годы Любовь и Евгений Лукины прочно завоевали репутацию мастеров короткой фантастической новеллы. Их творчество объединено в сборники «Когда отступают ангелы» (1990), «Пятеро в лодке, не считая Седьмых» (1990), «Шерше ля бабушку» (1993), «Петлистые времена» (1996) и «Сокрушитель» (1997). Но в 1996 г. Любовь Лукина ушла из жизни. Произведения, написанные Е. Лукиным уже без соавтора, оказались не менее удачными. С появлением романа «Разбойничья злая луна» (1997), сюжетно и идейно пересекающегося с известной повестью 1980-х гг. «Миссионеры», Лукин стал активно выступать и в крупной форме. Книги «Катали мы ваше солнце», «Зона справедливости», «Чушь собачья» и другие становились событием в отечественной фантастике. К этому списку необходимо добавить и несколько прекрасных поэтических сборников Лукина.

Е. Лукин неоднократный лауреат всех отечественных фантастических премий. В 2015 году на «Евроконе» в Санкт-Петербурге Евгений Лукин получил приз «Гранд-мастер фантастики» — главную европейскую фантастическую награду.

Дмитрий Витер ФРАНКЕНЫ ДОЛЖНЫ ЗНАТЬ

/фантастика

/киборги

— Подпишите петицию! Франкены должны знать, кто они такие! — девушка с огненно-рыжими волосами и посиневшим от мороза носом ткнула мне в руки листовку. Я машинально сунул бумажку в карман и поспешил к вращающимся дверям, кутаясь в шарф. Прием уже начинался, а мои пациенты не любят ждать. Они и так тревожные.

Поднимаясь в лифте на тринадцатый этаж, я подумал, что рыжая девица, сама того не подозревая, обратилась чуть ли не к единственному человеку в городе, который мог бы внятно сформулировать, почему эту петицию подписывать не стоило. Иногда незнание — это благо. Особенно для франкенов.

В кабинете меня уже ждали — но это оказался не пациент. Полицейский. Он встал с моего рабочего кресла у окна и показал удостоверение. Меня заинтриговала странность в одежде гостя: одет он был по всей форме, но на голове вместо фуражки красовался старомодный черный котелок. Как на репродукции Магритта, что висела над креслом для пациентов: некто в шляпе стоит спиной к зрителю, обращенный к дыре в форме человека, зияющей в красном занавесе.

— Э… чем могу быть полезен? — начал я. — Но, если можно, побыстрее: у меня назначена встреча.

— Вы консультировали Петрова Ивана Егоровича, профессора? — спросил странный полицейский в котелке.

Я непроизвольно взглянул на дверь: именно этого пациента я ждал с минуты на минуту. Интересный собеседник, хоть и со своими тараканами в голове. Ну, такая уж у меня работа.

— Вынужден напомнить вам о врачебной тайне, — ответил я с достоинством.

— Даже в случае смерти пациента? — парировал полицейский.

От неожиданности я плюхнулся в кресло — то самое, в котором еще неделю назад консультировал Ивана Егоровича.

— Что?.. Как это случилось? — произнес я. Отнекиваться не имело смысла — полицейский наверняка уже заглянул в журнал посещений. Да и камеры слежения на входе легко доказали бы, что профессор Петров здесь бывал.

— Самоубийство, — изрек полицейский, — И вы крайне поможете нам, если вспомните, о чем говорили с покойным в последний раз.

Я ничего не собирался рассказывать этому типу в котелке. Тем более что речь шла, по всей видимости, о моей профессиональной неудаче. Но я поневоле вспомнил свою первую встречу с профессором Петровым.

* * *

— Доктор, я знаю человека, который на самом деле — франкен, — Профессор сделал эффектную паузу и выдохнул, — Это — я.

Моя реакция несколько разочаровывала его. Видимо, бедняга не знал, что этому синдрому подвержен далеко не он один. Посмотрим, насколько запущено дело.

— Иван Егорович, давайте по порядку. Во-первых, почему «франкен»? Зачем это вульгарное слово?

— Вы знаете почему, доктор.

Я знал. Когда изобрели биороботов, журналисты сразу окрестили их «Франкенштейнами» — как и знаменитого киномонстра далекого прошлого, их создавали из мертвых тканей, вживляли провода, электронную начинку, подключали ток и вуаля — «Оно живое!» Вот только — классическая ошибка обывателей — Франкенштейном звали вовсе не монстра, а его создателя. Но публику не переспоришь, и новых биороботов, которых поначалу называли и разумными зомби, и искусственными людьми, и ходячими трупами, в итоге стали именовать кратко: «Франкенами».

— Хорошо. Пусть так. С чего вы решили, что вы — биоробот?

— А вы можете доказать обратное, доктор?

— Легко. У вас есть шрамы на теле?

— Это не показатель. — Петров нервно взглянул на свои руки, будто ожидая увидеть бинты, — Шрамы могут быть следами травмы, но при необходимости их легко скрыть. Современная медицина творит чудеса.

— А как насчет памяти? Вы помните прошлое?

— Помню. Но франкены тоже могут получать ложные воспоминания. Особенно если использован подходящий мозг.

Мне стало любопытно.