«Если», 2015 № 04

Пелле скажет Директору, что это он повредил нерв или проколол диафрагму.

Затем, поскольку Бриджет выбыла из игры, они сделают хирургом Миссии колонизации Марса лучшего кандидата из оставшихся.

«Меня, — думала Феличия. — Лучшая из оставшихся — это я. И я говорила им, что готова на что угодно, лишь бы попасть в команду».

На что угодно.

Ее правая рука, облеченная стерильной напыленной перчаткой, чуть задрожала над телом.

Когда дрожь прошла, Феличия решительно вскрыла брюшную полость Бриджит. Внутри ждали утилизации системы, поддерживавшие девушку на протяжении 27 лет жизни. Феличия оставит на месте длинную трубу пищевода и, тем более, не тронет жизненно важную систему грудной полости, а вот бледная мышечная сумка желудка это тело покинет — размельчать и растирать другие формы жизни в кашицу ему уже не понадобится.

Розовые кольца кишок будут перерезаны там, где они входят в полость таза; вскоре их функция переваривания и впитывания станет такой же ненужной, как функция поджелудочной железы и печени, поставляющих кишкам энзимы. В список жертв вошла и репродуктивная система — вынашивать младенца тело на водороде неспособно.

Для того чтобы регулировать поступление воды, достанет одной почки. Селезенка будет в одиночестве плавать в брюшном жиру, который станет питательной средой для малого количества клеток, умело синтезирующих гормоны. Этого количества липидных «кирпичиков» хватит на несколько лет клеточного оборота. Когда брюшной жир закончится, Бриджит будет время от времени получать дозы фосфолипидов и незаменимую жирную кислоту IV, а также корректирующее вливание аминокислот, минералов и других микронутриентов, занимающих на корабле куда меньше места, чем настоящая еда.

Феличия осторожно взяла печень Бриджит левой рукой.

* * *

— Боже мой, — выдохнула Морин, — мне нужно выпить.

— Берегись, печень Морин, — пробормотала Феличия, когда замки винного шкафчика щелкнули и Морин на коленях нашарила бутылку «джеймсона», которой обещала себе отпраздновать окончание кормления грудью.

Малышка Бриджит, шесть месяцев от роду, наконец заснула в углу столовой. Девочку втиснули в электронную колыбель, издававшую звуки сродни тем, что Бриджит слышала в матке.

Праздновать надо было тихо.

— Будешь? — шепнула Морин, отбивая кусочки льда от формы в виде айсберга и бросая их в хрустальный бокал. Одинокая висячая лампа нарисовала красный круг на столе, его уголки терялись во тьме. Лампа освещала только нос, губы и подбородок Морин, словно бы висевшие в пустоте отдельно от тела. Прежде чем Феличия нашлась с ответом, она сказала: — Прости, я забыла. Ты же должна быть на пике формы, да?

— Да.

Морин отхлебнула виски и блаженно вздохнула.

— Больше никогда от тебя не откажусь, — сказала она бутылке и обняла ее.

Феличия расплылась в улыбке и отмерила себе в чашку гранулы кофе. Черный, без сахара. Ей требовался кофеин, но не лишний вес. Она следила за чайником. Нужно отключить его до свистка. Она не знала никого, кто держал бы чайник со свистком, кроме Морин. Очевидно, его пронзительный визг напоминал Морин о детстве и семье. Дарил приятные ощущения.

Как ни забавно, визг Бриджит не оказывал того же воздействия, и Феличия не хотела стать причиной пробуждения ребенка.

— Итак, — сказала Морин. — Ты хочешь отправиться с этими психами на дно океана. Три года отвечать за здоровье сотни людей на дне. Зачем тебе это, Личи?

— Потому что это мне по зубам, — сказала Феличия, — Я сделаю это лучше всех. И если это мне по зубам, и я сделаю это лучше всего, я должна это сделать, правильно? Это должна быть я. Я могу о них позаботиться.

Морин на секунду задумалась, а потом вдруг захохотала.

— Для меня и забота о четверых — перебор.

Она говорила о себе, муже и двух детях. Этому браку не шло на пользу то, что деньги зарабатывал один только муж. Когда-то Морин тоже работала — убивала диких лошадей с вертолета. Это была сезонная работа, но теперь Морин не могла отсутствовать дома от рассвета до заката в любое время года; даже когда дети пойдут в школу, ситуация вряд ли изменится, поэтому с консервного завода она уволилась.

— Вовсе нет.

— Сто человек. Sancta Maria mater Dei[23]. Знаешь, когда я сказала, что тебе надо поменьше работать, я имела в виду, что ты должна сократить рабдень в больнице, а не переключаться на вот эту жуть. 24 часа в день, 365 дней в году, три года подряд. Послушай. Там на дне среди психов ты и настоящую любовь не найдешь!

Феличия выключила чайник за миг до того, как он закипел, залила гранулы кипятком и размешала.

— Кто говорит, что я еду туда искать любовь? Кто говорит, что есть настоящая любовь, которая длится вечно?

Эти слова вылетели у нее прежде, чем она вспомнила, какие страсти бушуют в этом доме. Она искоса взглянула на Морин, но та стояла со стаканом виски у спящего младенца в колыбели и всепрощающе улыбалась.

— Конечно, она есть, Личи. Сильная-сильная. Иногда мне больно даже смотреть на нее. Я так ее люблю. Моя красавица, малышка Бриджит.

* * *

Давление Бриджит падало.