«Если», 2015 № 04

В частности, произойдет стирание различий между поколениями, то есть — между старшими и младшими. В первые сто лет все это будет выглядеть как геронтократия в чудовищных, совершенно уродливых формах. Она вполне может закончиться молодежными бунтами, по сравнению с которыми давешняя арабская весна покажется цветочками. Зато лет через тысячу разница в возрасте в 100 будет несущественной. Особенно интересно, что произойдет с японским и корейским обществом, где отношения между старшими и младшими регламентированы на уровне языка. Никаких вам «маленьких обижать нельзя» или «старших надо уважать»: только равноправие, только мир без эйджизма, только хардкор!

Эйджизм (англ, ageism) — негативный стереотип в отношении людей какой-либо возрастной категории; дискриминация человека на основании его возраста. Лучше всего эйджизм виден на рынке труда, когда работодатели отказываются принимать на работу молодых или, наоборот, слишком взрослых сотрудников, даже если они полностью соответствуют требованиям компании.

Сильно изменится понятие «социальный статус». Потому что в основе своей навязчивое стремление к постоянному социальному росту прямо связано со страхом смерти. Это простой, как молоток, психологический механизм; иллюзия того, что высокая должность, миллион долларов в банке или костюм от Brioni обеспечат защищенность, позволят жить неограниченно долго. Если ты бессмертен, если у тебя есть все время мира, эта иллюзия внезапно становится ненужной. После ее исчезновения рассыпаются все бытовые механизмы принуждения: шантаж со стороны работодателей, страхи по поводу самостоятельности, «если будешь слушаться мамочку, то никогда не умрешь» и пр.

В этом смысле отсутствие смерти приведет к полной смене целеполагания: вместо негативного «я делаю что-то, чтобы не умереть» нормой станет «я живу, чтобы делать то-то и то-то». Позитивная осмысленность и осознанность выльются в единственное адекватное основание для прикладной этики — деятельное сострадание. Примерно эта же концепция останется и от всех мировых религий, в особенности — монотеистических. Трансформируется, а то и исчезнет понятие бога как некой высшей оценочной / этической инстанции. Казалось бы, с точки зрения результата, разница между подходами «Бога нет, поэтому все позволено» и «Бог есть, поэтому все позволено» отсутствует. Но есть разница с точки зрения качества жизни и содержимого головы отдельно взятого человека. Нынешная религиозная риторика часто эксплуатирует постоянное чувство вины и страх наказания, он же — страх смерти, превращая бога в универсальный карающий инструмент. Исчезнет страх смерти — исчезнет и карающий бог. Возможно, в риторике и практике его наконец-то заменит бог сострадающий, о котором так долго мечтали разные околорелигиозные мыслители.

— Я сейчас сформулирую некую теорему. Формулировка эта принадлежит не мне. Доктор Бромберг сформулировал ее пять лет назад. Так вот: теорема. В начале восьмидесятых годов некая сверхцивилизация, которую мы для краткости назовем Странниками, начала активную прогрессорскую деятельность на нашей планете. Одной из целей этой деятельности является отбор. Путем разнообразных приемов Странники отбирают из массы человечества тех индивидов, которые по известным Странникам признакам пригодны для… например, пригодны для контакта. Или для дальнейшего видового совершенствования. Или даже для превращения в Странников. Наверняка у Странников есть и другие цели, о которых мы не догадываемся, но то, что они занимаются у нас отбором, отсортировкой, — это мне теперь совершенно очевидно, и я это попытаюсь сейчас доказать.

Аркадий и Борис Стругацкие. Волны гасят ветер