Читаем «Если», 2015 № 05 полностью

«Если», 2015 № 05

Александр Чекулаев , Анатолий Левенчук , Артем Желтов , Михаил Бурцев , Родион Икаров

Администатор возлежал на мшистом камне, перед ним стоял поднос с пустыми мисками из-под натто[5]. Увидев этот поднос, я замешкалась. Ферментированные соевые бобы действовали на фостернов как легкий алкоголь. Не думала я, что Нива выпивает…

Мне указали на соседний камень.

— Прошу вас, присаживайтесь. Заказать вам что-нибудь — саке, пиво, вино?

— Нет.

Я поняла, что промочила задницу, и по позвоночнику пробежал электрический разряд. Но и это меня не отвлекло.

— Вы не имели права одобрять визу Май, не сообщая об этом мне.

— Где вы родились, Мидзогути?

— В Кумамото, — услышав вопрос Администратора, я моргнула.

— Этот Кумамото когда-то был независимым?

— Давным-давно — да.

Нива зачерпнул еще одну солидную порцию бобов, с грацией профессионала наматывая липкие нити на щупальце.

— И что, вы в юности изучали только Кумамото и ничего больше?

— Что вы имеете в виду?

Нива переместил натто в клюв и сделал паузу на пережевывание.

— Новые учебные курсы истории встречены сильным сопротивлением, даже бунтами.

— Чего вы ждали? Вы пытаетесь уничтожить наше наследие.

— Не уничтожить — углубить. Отдельные виды ослеплены эгоизмом и не способны увидеть глобальную картину… — Переводчик категорически не справлялся с интонациями, но я заметила, что цвета Администратора смазались — фостернский эквивалент невнятной речи, — В юности вы изучали японскую историю, потому что были гражданкой Японии, а не Кумамото.

— Это не одно и то же.

— Вы уверены?

— Уверена. В нашем двадцатом веке Соединенные Штаты оккупировали Японию на протяжении почти десяти лет. Они изменили структуру правительства и общества, переписали нашу конституцию, но не сделали нас американцами.

— Вот как вы воспринимаете Среду — как оккупантов?

Я молча поерзала на камне.

Взмахом щупальца Нива призвал официанта и заказал еще одну миску натто.

— Вы точно ничего не будете?

Я покачала головой.

Тишина накалялась. Пришел и ушел официант.

— У меня трое детей, — сказал Нива наконец. — Один — системный офицер на корабле Исследователей, другой изучает межзвездные миграционные паттерны стай уйуньи. Я прилетел на Землю, чтобы побыть рядом с третьей: Единственная Красная Точка без ума от ваших доконтактных систем утилизации отходов.

— От нашей канализации?

— Именно. Я надеялся, что она пойдет на Дипломатическую службу, — Нива с усилием выдул воздух из клюва, адекватно воспроизведя вздох, — И, знаете, именно этого хочет Май. Бродяжья Виза почти всегда — предпосылка к политической карьере.

— Политической?

— Я почел за честь получить ее просьбу о рекомендации. Ваша дочь — настоящая гражданка галактики.

Я ощутила резь в глазах. Вытерла щеку костяшками и мысленно поблагодарила океан за соленые брызги. Я-то думала, что Май хочет быть учительницей, пойти по моим стопам. Она всегда чем-то интересовалась, ей так нравилось учиться.

— Простите, — трубконожки Нивы рисовали на влажном столе абстрактные узоры. — Май поступила эгоистично, ничего вам не сказав, но она очень юна. Оправдать себя тем же я не могу.

— Вы должны были сказать мне обо всем. — Пришел мой черед вздохнуть, и ощущение скованности в груди стало исчезать. Если бы я узнала обо всем раньше, ничего не изменилось бы. Наверняка я бы задержала ее на Земле. — Спасибо за то, что вы о ней позаботились.

— Среда заботится обо всех своих гра…

— Не надо, прошу вас.

— Галактическая история отвечает нашим общим интересам.

Нива распластался по камню, его руки свисали по краям скалы.

Я хмуро смотрела в окно. Вглядывалась в ночь и думала, куда летит сейчас Май — и увижу ли я ее когда-нибудь снова.

— Вы не можете насаждать понимание силой, оно должно прорасти само.

— Но бунты? Я не понимаю… Мы так тяжело работали, мы принесли столько жертв, чтобы Среда не распалась.

— Вы же ради нас стараетесь.

— Да!

Фостерн вспыхнул, затем потемнел.

Я коснулась ближайшей руки Нивы. Трубоножки пощекотали мне ладонь и бережно приклеились к моим пальцам.

— Что мы будем делать теперь? — спросил Нива, приглушив цвета.

— Доверять друг другу.

— Но вы, люди, столько всего не знаете, вы к столь многому не готовы. Как мы можем быть уверены?..

— Спрашивайте. — Я посмотрела на залив и сморгнула слезы. Здесь не было ничего для Май, ничего, кроме истории. — Наш ответ может вас удивить.

Океан серебрился, его рябь отражала призрачный Токио. А высоко-высоко, над башнями-муравейниками, в небе чистом, как лист закаленного стекла, мерцали алмазные брызги звезд.

— Нива, — сказала я не оглядываясь.

— Да?

— Я бы чего-нибудь выпила.