«Если», 2017 № 02

Информационные технологии полностью перекраивают существующий рынок труда. Лет через десять в якутской промышленности будет гораздо меньше рабочих мест, чем сегодня. Наступает эра безлюдных технологий и тотальной автоматизации. Уже сегодня надо думать, чем в будущем будет занята наша молодежь. Всякий раз, общаясь со студентами, я пропагандирую среди них идеи технологического предпринимательства. Если среди них с каждым годом будет все больше тех, кто сами создают новые рабочие места, тогда будет основа для развития и тогда Якутия сможет диверсифицировать свою экономику.

5. Какую сказку про будущее Якутия рассказывает миру? А какую хотелось бы рассказать вам?

Сказку о мечте. О мечте, которая родилась далеко в снегах, в которую поверила маленькая горстка людей. Людей, которым предстояло изменить мир.

Остров Тортуга

В течение почти ста лет являлся символом абсолютно свободного предпринимательства. Иногда даже слишком свободного. Но именно здесь, на перекрестке морских путей, сформировались правила и этические ограничения зарождающегося современного бизнеса. По сути пиратское государство XVII века на о. Тортуга стало ярким предвозвестником современных оффшорных зон. И не зря некогда Билл Гейтс сказал: «Бизнес — отличная игра: постоянное соревнование и минимум правил. А счет в этой игре ведется в деньгах».

Дмитрий Казаков СТРАШНЫЙ ЗВЕРЬ ПЕСЕЦ

/фантастика

/гуманитарные технологии

/космические полеты

/дальний космос

— Что это за место такое, Якутия, черт возьми? — спросил Ларс Нордстрем, поглаживая густые, истинно капитанские бакенбарды.

Он водил корабль колониальной поддержки, в просторечии «подкол», более десяти лет, побывал во многих уголках обжитого космоса, возил уроженцев всех континентов, но это название слышал впервые.

Штурман, которому адресовался вопрос, неопределенно пожало узкими плечами.

Сегодня, судя по толстому слою косметики на физиономии, оно считало себя женщиной, а вообще Нулео Фернандао числилось трансгендером и меняло пол в среднем раз в неделю.

— Толку от тебя, — пробормотал Нордстрем.

В рубке они находились вдвоем, подкол «Свобода» стоял у терминала на Занзибаре, и до начала погрузки, если верить расписанию, оставались считаные минуты.

Фернандао нахмурилось, надуло губы и даже рот открыло, но тут в ухе Нордстрема пикнуло, и рычащий голос боцмана произнес:

— Делегаты от колонистов на подходе.

Ну да, а обязанность капитана — приветствовать их на борту.

— Я пошел встречать, — и Нордстрем поднялся из кресла, не обращая внимания на бурчание штурмана, в котором явственно различались слова «угнетение», «права трансгендеров» и «комиссия по толерантности».

В женской ипостаси Фернандао порой бывало обидчивым.

Но Нордстрем к этому привык и не обращал внимания.

Через десять минут он оказался у «горловины» трюма номер три, самого большого. Боцман, огромный, звероподобный Ласло Куниц, то ли венгр, то ли австр, лихо отдал капитану честь.

— Все готово? — спросил Нордстрем, заранее морщась.

— Так точно! — гаркнул Куниц, сохранивший кое-какие привычки со времен службы в военном флоте.

У капитана в ушах зазвенело, по пустому трюму прокатилось эхо.

Куниц был отличным боцманом, и проблемы иногда провоцировала не его привычка орать, а гомосексуальные пристрастия. Пару раз в год боцмана атаковала озабоченность, и тогда он начинал домогаться всех подряд, начиная с Нордстрема.

Приходилось терпеть.

За трансгендера комиссия по толерантности может и не вступиться, а вот если до ее ушей дойдет, что на приписанной к Амстердаму «Свободе» обижают гомосексуалистов, то полетит сюрстреминг по закоулочкам…

Слух вернулся к капитану точно в момент, когда в трюм вступили делегаты от колонистов. Увидев их, Нордстрем мигом забыл и о мешающих ему жить бюрократах, и о собственной типично европейской команде.

Впереди шагал обычного вида рыжий здоровяк, на круглом лице которого красовалась улыбка. Зато следом двигался некто в темной мантии до пола, с блестящим крестом на выпирающем пузе и с седоватой бородой, над которой блестели хитрые маленькие глаза. Замыкал процессию маленький узкоглазый человек в странной, допотопного вида одежде, меховой шапке и кожаных сапогах.

Куниц приглушенно выругался, Нордстрем подобрал отвисшую челюсть.