«Если», 2017 № 02

— Что русскому хорошо, то шведу смерть! — заявил отец Васильевич, забирая фляжку.

Но Нордстрем уже знал, что так в Якутии шутят, и не обиделся.

— Какой же ты русский? — спросил он.

На втором торжестве с участием колонистов капитана торжественно приняли в эвены. Подарили винтовку, лыжи, комплект традиционной одежды, гарпун и даже упряжку с собаками, от которой он с большим трудом отказался.

Отец Васильевич тогда, поминая Богоматерь, долго растолковывал, как носить нагрудник и парку и что узоры по швам не просто украшение, а защита от злых духов.

— Такой же, как я. Не хуже, — снова влез Урсун. — Спасибо тебе, не поминай лихом. Абасы я всех с твоего корабля выгнал, призвал благословение Хомпоруун Хотоя…

— А я освятил как положено именем Господа Иисуса Христа и всех святых! — добавил отец Васильевич и, перекрестившись, сам глотнул из фляжки.

— А еще мы ничего не забыли и ничего не уперли, — подал голос Семен. — Наверное.

— Ладно, идите уже, — Нордстрем протянул руку, но они обняли его по очереди, еще крепче, чем Куниц, и зашагали прочь, навстречу снегам и морозам новой родины, по рассказам не сильно отличающейся от старой.

Капитан проводил колонистов взглядом, пару раз сморгнул, убирая с ресниц налипший снег.

— Начать подготовку к взлету, — скомандовал он находившейся в рубке Зухре. — Рампы поднять, люки задраить.

— Есть, — отозвалась первый помощник.

Нордстрем развернулся и нырнул в пустой, мрачный трюм.

Через пять минут он оказался в рубке, где обнаружил затеявшего очередную молитву Ахмеда — и это в самый неудачный момент, когда нужно взлетать, маневрировать в атмосфере и выходить на траекторию!

Глянув на пилота, Нордстрем ощутил желание врезать ему как следует и неожиданно понял, что теперь боится всякого рода бюрократов куда меньше, чем раньше. Может быть, по той причине, что у него есть лыжи и гарпун, а может, потому, что познакомился с людьми, которые на любых чинуш веками «болт клали», как говорил отец Васильевич, и ничего, выживали там, где никто больше не мог.

— Эй ты, кончай свой намаз-байрам и быстро за штурвал, — сказал капитан, хлопнув Ахмеда по плечу.

Тот осекся, вытаращил глаза.

Зухра бросила на капитана изумленный взгляд.

— Э… но молитва…

— Сначала — старт, потом — молитва!

— Это угнетение… А если я не послушаюсь?! — визгливо и обиженно, почти как Фернандао, заявил немец Ахмед.

— А если ты не послушаешься, то… придет страшный зверь песец и… наступит! — Нордстрем огладил свои курчавые волосы, и кровожадная улыбка разлилась по его круглому и черному, типично шведскому лицу.

…………………..

© Дмитрий Казаков, 2017

© Dahr, илл., 2017

…………………..

Дмитрий КАЗАКОВ

____________________________

Дмитрий Львович Казаков, родился в 1974 в Нижнем Новгороде, где и провел большую часть жизни. Работал преподавателем ВУЗа, дайвмастером, в настоящее время — профессиональный литератор. Первая публикация — 1999 год, первая публикация в «Если» — 2009 год (рассказ «День сосульки»).

Автор нескольких десятков фантастических романов: «Чаша гнева», «Высшая раса», «Русские боги», «Черное знамя» и др. Лауреат множества литературных премий: «Роскон», «Звездный мост», «Созвездие Аю-Даг», премий «Книга года» от журнала «Мир фантастики», «Книгуру», «Большая филигрань».

Владимир Васильев ПЛЕЙСТОЦЕНОВЫЙ РЕЙД

/фантастика

/природопользование

Зонд свалился со стабильной траектории снижения еще над Андами, замедлился до критической над Тихим океаном и в дальнейшем тянул почти точно по прямой на северо-запад, с каждой минутой теряя высоту. Сначала в ЦУД молились, чтобы он дотянул до суши. Потом, когда стало понятно, что в Берингово море ему занырнуть не судьба, молились чтобы не перетянул в Северный Ледовитый. Молились, судя по всему, истово и годно: до океана зонд точно не дотягивал. Правда, потом целых четыре минуты казалось, будто он всем назло занырнет в Колыму, однако до Колымы зонд не дотянул тоже, километров двадцать. Просто в какой-то момент окончательно погасил скорость, после чего четко, будто на генеральной проверке, отработал процедуру управляемой вертикальной посадки.

В ЦУД облегченно выдохнули, зато в отделе полевых операций немедленно напряглись, поскольку ожидалась посадка куда ближе к столице. Наземных операций в такой дальней дали, аж на границе Чукотки с Якутией, не помнил ни один действующий работник Роскосмоса. То, что зонд сел на территории России, — прекрасно, хотя сядь он в Китае или Монголии, ситуацию это изменило бы не слишком. Китай нынче заселен вовсе не так, как до депрессии. А в Монголии вообще вряд ли кто-нибудь остался. Ну а Россия… Что Россия? В ней и в лучшие-то времена больше ста пятидесяти миллионов не набиралось, а уж теперь…