Если ангелы падут

— Вовсе нет. — Келлер проникновенно понизил голос. — Зак, меня попросил тебя разыскать твой отец. У нас проблема.

— Какая проблема?

— С твоей мамой. — Келлер положил руку мальчику на плечо. — Ей стало плохо.

— Плохо? Так быстро? Как так… я же вот только недавно ушел?

— Твой отец поехал вместе с ней на «Скорой». А я живу недалеко, и он позвонил мне с просьбой тебя найти.

— А что… что случилось? — Голос у Зака дрожал. — Она, мама…

— Расскажу тебе по дороге, сынок.

Они вышли из магазина и поспешили к арендованному Келлером минивэну. Зак замер, когда его узнал. Это был тот самый фургон, что последние два дня парковался рядом с бабушкиным домом.

Незнакомец отпер пассажирскую дверцу и гостеприимно ее распахнул. Зака беспокоили эти темные очки. Они ему не нравились. Это не тот ли тип, которого он видел на улице? Что-то здесь не то. Но разве он не сказал, что живет недалеко отсюда? Может, и сказал, но все равно что-то здесь не так.

— Почему меня не искала бабушка?

— Она поехала в больницу, Зак.

— А как вы узнали, где меня искать?

— Как раз перед папиным звонком я видел, в каком направлении ты шел.

Вдали завыла сирена, словно озвучивая предупреждение отца о незнакомцах.

«Никогда не ходи с незнакомцами, какими бы добренькими они ни казались. Они могут сказать, что мне плохо, или что маме нехорошо, или что-то там случилось. Могут напустить такой вид, что куда с добром. И выглядеть могут что ни на есть порядочно — в самом деле, не подонками же им смотреться. Но верь только своему чутью. Если не знаешь человека, Зак, то никогда с ним не ходи. Не ходи, и точка!»

— Ты боишься, Зак, потому что меня не знаешь?

В том-то и дело. Но Зак не знал, как сказать правду. Он посмотрел себе под ноги, мучаясь мыслями насчет мамы.

Мужчина снял очки и дружески улыбнулся.

— Знаешь что, сынок? А давай вернемся в магазин, позвоним в больницу и оставим сообщение, чтобы твой отец или бабушка пришли за тобой сюда. Хочешь, я подожду их вместе с тобой?

Зак посмотрел снизу вверх:

— Ну ладно.

Келлер погладил Зака по голове, и они пошли обратно в магазин. Ни уговоров, ни возражений, которые бы выдали, что этот тип не тот, за кого себя выдает. Плохой парень не повел бы тебя обратно. Он бы пытался как-то залучить тебя в свою машину, пока вы на улице. И никак иначе.

Зак остановился.

— Я передумал.

— Ты уверен, сынок?

Мальчик кивнул.

— Расскажите мне, что случилось.

Келлер наклонился и посмотрел ему в глаза.

— У нее, кажется, что-то с сердцем. После твоего ухода она потеряла сознание. Но ей как-то удалось связаться с твоим отцом.

Зак вздернул подбородок.

— Сердечный приступ?

Келлер положил руку ему на плечо.

— Понятия не имею. Твой отец ничего мне про это не сказал. А вообще, мы можем доехать до больницы, если ты все-таки хочешь, чтобы я тебя отвез.

Еще бы не хотеть.

— Наверно, это все из-за меня, — пробормотал Зак, понуро склонив голову, и всхлипнул, давая Келлеру усадить себя на сиденье и пристегнуть ремень.

— Вся эта дрянь с мамой и папой — моя вина.

Келлер сел за руль, надел темные очки и повернул ключ зажигания.

Победно взревел, запускаясь, мотор, и минивэн тронулся с места.

Зак подтянул колени к груди и в тихом плаче закрыл лицо руками.

Келлер украдкой пустил машину по дороге на юг, в Окленд.

«Он лучится светом сонма солнц».

Закрыв лицо руками, Зак не смотрел, куда его везут.

— Она не умрет? — спросил он, не отнимая рук от глаз.

Келлер не ответил. Они подъезжали к мосту через Залив.

— Мистер, моя мама ведь не умрет?

Шелестя шинами по асфальту, минивэн ехал почти беззвучно. Келлер легонько тронул Зака за плечо.

Воин небесный.

Келлер смотрел прямо перед собой.

— Каково это, лицезреть лик Божий?

Зак встрепенулся.

— Победитель змия, предводитель небесного воинства.

Мысль Зака набирала скорость, барабанные перепонки стучали в такт биению сердца.

Внезапно он понял, что с ним произошло.

Он похищен. Его заманил какой-то псих.

— Ты мой свет и мое спасение, — улыбнулся Келлер. — Хвала тебе, о возлюбленный Бога.

Мчась по верхнему ярусу великолепного моста Сан-Франциско, Келлер полез под сиденье за пакетом с пропитанной хлороформом тряпкой.

66

Иногда, когда полуденное солнце попадало в нужный ракурс, мост Бэй-Бридж сиял словно врата в рай. На мгновение его величавый размах и шпили из плоского серебра принимали вид сюрреалистически объемной, белоснежной конструкции на фоне бирюзовых вод Залива в полусотне метров внизу.

Сегодня его красота на Тома Рида не действовала. Для него мост был невыразимой бездной отчаяния среди всего, что он сделал не так, и тщетностью будущего. За сегодня это был его третий переезд с берега на берег, и с каждым таким рейсом эмоциональная тяжесть в нем возрастала, отматывая изношенную нить, на которой качалась его жизнь. Рид мчался на восток по нижнему ярусу, гадая, сколько еще дерьма ему предстоит поглотить за один день.

Семейная жизнь лежала в руинах, его прогнали с работы, он был алкоголиком или, во всяком случае, катился в этом направлении. Он стал причиной самоубийства невинного человека и едва ли не приблизил к его порогу еще одного.

Что может быть хуже?