Если б заговорил сфинкс...

Хену почувствовал на себе чей-то взгляд и проснулся. Сперва он подумал, что это «лесной человек» из негритянских легенд далекого юга — так широк в плечах незнакомец, так высок, так грузно дышал от ярости, так блестели в полумраке его глаза.

И крепко струхнул: одно дело боги, души умерших, зверье и другое — человек, да еще чем-то разозленный и «лесной»...

— Вставай, Хену, вставай! Это я — Кар. Ты между Востоком и Западом... Я твоего благополучия хозяин.

Хену привстал, смекнул — что к чему.

— Чего хочешь ты? Почему пришел сюда ночью?

— Я знаю, Хену, болезнь Туанес — твое коварство. Все знаю! Она — жена моего друга. Ты должен упросить богов вернуть ей здоровье. Смотри, Хену...

Жрец отогнал от себя сон, встал и медленно выпрямился во весь свой гигантский рост. Теперь они прямо смотрели друг другу в глаза, сравнивая возможности для поединка.

— Силен я, Кар, могуч, словно бегемот.

— Это верно, — согласился Кар. — Моя сила равна твоей, да еще ловок я, точно павиан. — Я могу зубами откусить твои уши, еще нос, еще перегрызть руку...

— Если я не захочу перед тем свернуть тебе челюсти!

— Я ногой убиваю собаку.

— А моя одна нога сильнее твоих двух!

— Я животом своим раздавлю тебя, как муху.

— Мой кулак пройдет сквозь него...

— Смотри, Кар, я могу сорвать тебе голову, как цветок со стебля.

— Но я быстрее, я разорву тебя пополам.

— Я брошу тебя на небо, чтобы ты упал трупом!

— Тело мое — скала, словами не поднять его! Померимся?

Они молча охватили друг друга и, топча траву, закружились, пыхтя от натуги, скрипя зубами от злости. Хену замолк, могучие объятия Кара стиснули жрецу дыхание, почти остановили сердце.

Бросив Хену на спину, Кар расправил затекшие члены, довольный победой, с хрустом раздвинул плечи и хрипло спросил:

— Понял ты, Хену?

Жрец медленно приходил в себя и молчал.

— К тому же еще ты дурак, Хену, — убеждал Кар. — При моем же уме твой путь в Царство Запада ускорится. Покорись!

— Хорошо, Кар. Но мне нужна фигурка Туанес из глины. Та самая, — схитрил жрец.

— Не ври, Хену. Та самая фигурка уже не годится для новых заклинаний: или фигурка другая, или другой заклинатель при скульптуре прежней. Напиши ее имя красной краской на папирусе.

— Хорошо, ступай, Кар.

— Нет, Хену, ты при мне сделаешь все. Я буду свидетелем, угодным богам.

Хену неловко поднялся с земли, и они вдвоем направились к храму. Надо покориться. Жрец уразумел, на чьей стороне перевес.

У ворот храма их настиг первый песчаный шквал, он ударил им в спину множеством иголок и грубо втолкнул в пустынный мощеный двор жилища бога Птаха.

Начиналась буря, грозившая Кемту бедствиями и разрушениями. Миллионы тонн песка полетели стеной из глубины Африки с шипением и воем — это краснолицый Сет набрасывался на все живое, закрывая лунный и дневной свет.

Опасные дни наступили в Кемте...

3

Хеси опять отослал слуг, готовясь к тайному визиту. На этот раз не обворожительная красавица собиралась навестить его, и поэтому мысли изнеженного вельможи приняли более серьезное направление.

На земле всегда были счастливцы. Хеси — один из них. Чтобы ни происходило вокруг, какие бы беды ни настигли людей, Хеси неизменно с любопытством взирал на чужое горе и не ведал своего.

С детства привык к роскоши. Его отец — начальник области Он, где жили жрецы златоглавого Рэ, — приходился родственником царю, как и его мать Ин. Но вот что-то произошло между ними, и мать уехала с Хеси от отца в дом своих родителей в Белых Стенах.

До совершеннолетия, то есть до шестнадцати лет, Хеси воспитывала мать. Она так и не вышла замуж вторично. Возможно, ожидала, когда отец Хеси позовет их обратно?

Этого не случилось, и мать принялась внушать Хеси, что отец его — человек недостойный, грубый, жестокий. Великое счастье для них, что они вовремя покинули его. Тысячи мужчин мечтают о такой, как Ин, уверяла она. Только намекни — и прибегут к ней толпой, нетерпеливой, просящей. Только согласись — сложат к ее ногам богатства Кемта. Но Ин посвятила себя воспитанию сына и оказалось во сто крат благороднее его отца!

Вначале Хеси верил ей. А потом...

Оказалось, отца можно не уважать! Хеси, рано усвоивший это, однажды подумал: значит, можно не уважать и мать?!

«Созрев», он навсегда оставил Ин, так и не понявшую, почему ее сын оказался безжалостным и холодным к родной матери.

Придворные фараона без труда сеяли семена своей «мудрости» на почву, взрыхленную Ин. Эгоизм и тщеславие Хеси пришлись ко двору, и он постепенно добился недурного места при фараоне...

Хеси — скульптор. Его божество — покровитель мастеров Птах. Ему поклонялся вельможа, желая славы художника. Не скупился на жертвоприношения. Но суровый Птах будто не замечал своего блистательного ревнителя. Не давал ему таланта, не помогал, когда Хеси брал в руки резец и молоток или влажными пальцами мял бездушную глину.

Вельможа искренне молился Птаху, но бог оставался равнодушным к нему. В красивой и всегда ясной голове Хеси родилась еще одна мысль: если можно не уважать отца, отвернуться от матери, то кто и что помешает ему предать Птаха?