Если бы

Люди расступились. Темные загорелые руки подняли неподвижное тело, уложили на скамью, развернули бледное пергаментное лицо с безвольно-приоткрытым ртом. С треском отскочили пуговицы: кто-то рванул воротник шведки, освобождая шею и грудь покрытую темными волосами. Незнакомая девушка размахивала Лининым сломанным веером, опаляя щеки адским огнем. Среди шума и толкотни замелькала желтые медицинские жилеты. Деревянными ногами Лина плелась за носилками и оцепенело поднялась в карету скорой помощи. Оглушительно пронизывая спёкшийся воздух сиренами, автомобиль понесся по улицам Мадрида.

В кондиционированной прохладе медицинского центра, Олсен открыл глаза, смахнул с лица кислородную маску и сел на носилках. Непривычно холодными пальцами он гладил плачущую Лину по волосам, недовольно слушая сутулого мужчину в голубой униформе.

– Я в порядке. Не вижу причин задерживаться, – возразил Ян на английском, хотя прекрасно владел испанским, и видел, как буксует речь дежурного доктора, трудно подбирающего иностранные слова.

– Мы делать обследование. Ставить диагноз. Тогда понятно, нужно госпитализировать или нет. Нет – о´кей! Вы можете уходить. Завтра.

– Обследование? Вздор! Ничего не стоит ваше обследование, если вы не способны диагностировать элементарный тепловой удар. – Олсен поднялся на ноги и стряхнул с брюк пыль; пальцы коснулись разорванной шведки, безуспешно отыскивали остатки пуговиц. На бледном лице порозовели скулы, бескровные губы сжались в полоску. Резко отдёрнув руки, Олсен подозвал санитара и велел вызвать такси.

– Но, Ян! Ты не можешь просто уйти! Давай подождём до утра? Всего лишь до утра, ладно? Я останусь с тобой. Ведь я могу остаться с ним? – Лина посмотрела на доктора.

– Да. Есть зал ожидания для родственников. Удобный. Мы будем сообщать вам новости.

Олсен ничего не ответил, перевел тяжелый взгляд на Лину, застегнул расстегнутый пояс и заправил остатки рубашки в брюки. Она недоуменно моргнула, поток мольбы замер на губах. Врач хмуро оглядел супругов и развел руками. Сделал быстрые пометки в планшете, затем протянул бланк, заполненный неразборчивым почерком. Медленно двигая глазами по строчкам, Олсен, взял ручку и поставил размашистую подпись. Стиснув Линин локоть так сильно, что ей стало больно, он уверенно шагнул к выходу.

Поднявшись к себе в номер, супруги больше не говорили о случившемся. Отправив испорченную одежду в мусор, Ян отправился в душ, а Лина набрала по телефону гостиничный ресторан и заказала ужин. Дожидаясь заказ, она задумчиво смотрела на ряд чемоданов, занимавших половину прихожей. По обоюдному согласию, спустя год после свадьбы, чета Олсен засобирались домой.

Глава 21

Двухэтажный дом в тюдоровском стиле, с двумя эркерами на фасадах, темной от времени высокой черепичной крышей и широкими дымоходами, располагался на окраине Дорчестера в графстве Дорсет. Сложенный из неотёсанных гранитных камней и известняка, он впитал в себя вековые дожди, слился с опаловым небом, сизой корой раскидистых дубов и серо-зелёным плющом, который цеплялся за стрельчатые окна, словно гибкий акробат. Подъездная дорога, усыпанная темным гравием, отсекалась от бархатного газона рядом высоких каменных вазонов с самшитовыми шарами. Позади дома простирался запущенный сад: растрепанные ясени намертво сплелись кронами, образовав длинные тоннели с тяжёлыми потолками. Влажный воздух пропитался прелой листвой и отсыревшей древесиной. Из низины, от реки Фром, что мелко ветвилась сеткой кровеносных сосудов и, наконец, впадала в море, поднимался запах тины.

Ступая тремя ступенями с мягкими прожилками мха, Лина переступала порог, представляя, как долгими вечерами зябнет в темноте, выучив назубок монотонные аккорды сквозняков. Палящее солнце Мадрида, полуденный зной и медлительная сиеста, остались в другой жизни. Но, она ошиблась: дом встретил приветливым теплом каминов и котельного отопления; яркий свет электрических люстр и светильников мягко заливал холл. О длинной истории напоминали лишь толстые стены, потолочные балки, деревянные проемы и отреставрированные дубовые панели. Классический британский интерьер одомашнивал яркий текстиль, мягкие кресла и сливочного оттенка стены. Массивная мебель красного дерева выступала величественными островами в свете зажженных свечей, оплывающих в серебряных канделябрах. Запах горячего воска и дров вместе с неровным светом, смягчающим линии, усмирял торжественность и окутывал ее уютом.