Если бы я не был русским

Но чаще всего разговоры бывали не столь кровожадными и патриотические тенденции перетекали в науку, литературу, искусство. Когда произносились неизбежные имена Достоевского, Толстого, Пушкина, Серафим плотно стоял на том, что весь узкий литературный национализм зиждется на глубочайшем русском невежестве относительно литературы западной. Дальше Шекспира, Диккенса и Гёте русское невежество никогда не заглядывает. А ведь тысячи тысяч западных писателей… и т. д. и т. п. Наука — порождение западного ума и склада характера. «Славянам наука не свойственна», — говорил Серафим. Русофилы на это не сильно обижались, так как к науке чувствовали некоторое подозрение, чем самодоказывали, что славянам наука не родная сестра, а подкинутая.

— У нас хотят превратить науку в достижение славянского разума, и зря, — высказался один из негрофобов. — Школьные учебники по физике, химии и биологии заполняют именами русских учёных, о которых никто слыхом не слыхивал и которые якобы в силу расхлябанности славянской натуры вовремя не запатентовали свои открытия, а американцы с англичанами пальмы и лавровые венки порасхватали. Чушь всё это собачья, каждому умному человеку известно, что наука двадцатого века принадлежит немцам, американцам и японцам, а вся эта жалкая возня с подстановками неведомых русских фамилий вместо иностранных должна вызывать стыд у порядочных людей. И пусть наука принадлежит американцам, и пусть же они катятся к чёрту со своей наукой, тем более, что мы ею всё равно пользуемся, как хотим. Наши доблестные шпионы, то бишь разведчики, исправно крадут нам все их секреты, и, когда комиссия по делам изобретений рассматривает альтернативу — одобрить ли проект советского Кулибина, может быть в 10 раз лучший, чем такой же краденый американский, то почти всегда альтернатива такова: краденое лучше. Привычка такая. Последние полвека Россия вампирит Запад в области науки, техники, культуры и искусства, поливая затем его всеми видами помоев, а им и горюшка мало. И нам тоже, живём себе припеваючи. А кулибины сидят в своих кулибинских котельных да кочегарках и утешаются тем, что глубже осознают своё национальное и религиознее предназначение.

— Нет, ты, брат, не прав, — возражал чересчур прагматичному русофилу толстовствующий дядька в сапогах и поддёвке, — мне их компьютеры с маслом не нужны, и свои тоже изобретать не нужно. Какие к чёрту компьютеры, когда в деревне, сто километров от города, где мой дед живёт, электричества нету. Ему туда компьютер надо, чтоб на самогоне работал, а лучше, для верности, на коровьем дерьме. Такую деревню поднять до уровня города, а их тысячи на Руси, сто лет нужно ещё как минимум, а люди не мафусаилы. Не для русского ума все эти западные штучки. И то сказать: сначала мы Запад кроем за абстракционизм, за порнографию и насилие на экране, за конвейер, за генетику с кибернетикой и за химию, которой они перетравили реки и моря, а потом через 20 лет перенимаем то же самое, только в худшем окарикатуренном виде, а уж если что травим, то так, что Западу вовек не отравить. А сколько в газетах ругали ихнюю полицию за разгоны демонстраций, а как у нас стали демонстрировать, так МВД сразу кинулось к западным «коллегам» опыт перенимать да «оборудование» закупать. Это значит, дубинки, щиты, слезоточивый газ и прочее. Жили мы тысячу лет без слезоточивого газа и без компьютеров и ещё тысячу проживём, если Бога не забудем. А без него нам никакой газ не поможет, как и включение Афганистана в состав советских социалистических республик…

— Насчет Афганистана ты это, дядя, зря. Он же не чужой, а искони русский, — серьёзно возразил один из регулярных участников наших бесед.

Все в кочегарке разом удивились, и тогда новый рассказчик поведал, что сестра его работает в Академии наук, сама она по специальности археолог. И вот как-то предложили ей высоко сверху поискать следы древних поселений славян на территории Афганистана, мол, существуют данные, что Афганистан спокон веков был русским. И она съездила в экспедицию с группой соответствующих товарищей и в намеченных на карте точках действительно нашла предметы и следы древнерусских поселений. А до этого их точно так же обнаружили где-то на Памире и Дальнем Востоке. Серафим тоже припомнил одну любопытную книжонку под названием «У моря русского», где в форме дешёвого исторического романа закреплялась идея о том, что Чёрное море искони русское, а всякие там генуэзцы и турки могут хилять мимо и позабыть о том, что сотни лет владели Крымом и чем-то ещё.

— Я не удивлюсь, — говорил Серафим, — если славянские горшки найдут в Мексике или Бразилии. Что в этом, действительно, удивительного? Было бы удивительно после возникновения в обществе столь сильных патриотических тенденций их там не найти.