Если бы мы знали

Ханна: Отлично.

Аарон: До завтра.

Завтра. Я отмотала историю нашей переписки к началу и начала ее перечитывать. Вдруг в окно спальни постучали. Я подбежала отдернуть занавеску и выглянула на улицу. Кто-то стоял под окном.

Я высунулась наружу.

– Эмори?

– Нет. Это Люк.

– Люк? – резко переспросила я. – Ты что здесь делаешь?

Он вышел под тусклый свет фонаря.

– Надо поговорить. – Он показал на мою входную дверь, а потом выбрался из кустов и растворился за углом.

Я застегнула толстовку и на цыпочках спустилась в прихожую.

– Привет. – На нем была куртка спортивной команды старшей школы «Футхил», и он потирал ладони, чтобы согреться. – Я бы тебе написал, но не нашел твоего номера.

Я встревоженно огляделась по сторонам.

– Где ты припарковался?

– Под фонарем. Как всегда. – Он махнул на окно моей кухни.

Я ощутила прилив адреналина. Впервые в жизни я тайно проводила к себе в комнату парня, причем посреди ночи, и мне даже нравилось так вот нарушать правила. Я месяцами наблюдала за тем, как Люк пробирается к Эмори, и гадала, каково это.

Я обернулась на спальню родителей – не услышали ли они наших шагов? – и поднесла палец к губам.

– Тише… Иди за мной. – Мы прошли по коридору и юркнули в мою комнату. – Ты что здесь делаешь? – снова спросила я.

– У меня дома никто не знает, что я ушел. Просто я хотел срочно тебе кое-что показать. – Он опустился на край моей кровати и вынул из кармана телефон. – Я изучал ОКС. – Люк заметил мой растерянный взгляд и уточнил: – Опыт клинической смерти. Вот, смотри. – Он повернул экран ко мне. – В мире миллионы таких, как я. В Интернете полно их историй. Людей, которые вернулись с того света.

Он открыл блокнот в телефоне и вручил его мне. Я промотала длинный список имен, рядом с которыми стояло то, что они увидели, когда умерли: Яркий луч. Большое поле. Свет в конце тоннеля. Иисуса. Пламя. Щенка из детства. Бабушку.

Люк ухмыльнулся и поддел меня локтем.

– Вот это меня расстроило. Я свою бабушку там не встретил, а ведь я был ее любимчиком!

Настроение у него было явно хорошее. По крайней мере, лучше, чем в наши предыдущие две встречи.

– Что это за ссылки?

– Это их видео. – Люк провел пальцем по волосам, как будто подбирая слова. – Они все записали свои истории, но видишь ли, ни одна из них не похожа на мою. Я пытался найти какое-то объяснение, понимаешь?

Я вскинула брови.

– Почему для тебя это так важно?

Люк вздохнул.

– Потому что. Вчера я пытался заговорить об этом с Эмори, но она посмотрела на меня как на чокнутого. Она и слышать ничего подобного не желает, понимаешь? Ей не хочется думать о том, как я умер, и не хочется, чтобы я об этом думал, и она считает, что рано или поздно я обо всем забуду, если мы не будем это обсуждать, и…

– Все станет как прежде, – закончила я за него.

Он кивнул.

– В точку. Но… В этом-то и дело. Я не хочу забывать. Не хочу, чтобы все становилось как прежде. Не хочу становиться таким, как раньше. Твой папа правильно тогда сказал: пробудилась частичка моей души. Я изменился. Я больше знаю. Больше чувствую. – Он поднялся и принялся мерить шагами комнату. – После того как я уехал из церкви, мне претила даже мысль о том, чтобы вернуться домой, так что я проехал мимо поворота и неожиданно для себя вывернул на Тихоокеанскую трассу. И так и мчался дальше, пока не оказался у берега океана. Там я провел целую вечность, все размышлял о разговоре с твоим отцом и постепенно начал осознавать, что нет смысла тратить время на просмотр чужих видео и на изучение того, что случилось с другими людьми. Мне надо рассказать свою историю. Если я этого не сделаю, возможно, я забуду все мелкие подробности, понимаешь? – Он прижал кончики пальцев к вискам. – А я не хочу забывать.

Его слова напомнили мне о том, что я нашла в ходе собственного исследования.

– Душа слышит по-своему и воспринимает то, что неподвластно разуму, – процитировала я.

Люк кивнул.

– Здорово! Это из Библии или вроде того?

– Нет. Честно говоря, это Руми.

– Руми?

– Мусульманский поэт. Джалаладдин Руми[20].

– О!

– Слушай, я раньше почти тебя не знала. Мы с прежним Люком, считай, были чужими людьми. Для меня неважно, каким ты был. Расскажи мне, что ты видел.

– Не могу.

– Конечно, можешь.

Он повертел головой, разглядывая мои стены. Посмотрел на крест над дверью, на полки с книгами и фотографиями в рамках, на которых были запечатлены я и мои друзья.

– Не здесь, – наконец ответил Люк. – Не сейчас. Но если я кому и расскажу, то только тебе, даю слово.

Его ответ вызвал у меня улыбку. И подал идею.

– Я почти каждый день выхожу на пробежку. Всегда бегу по одному и тому же маршруту, который ведет к моему любимому местечку на верхушке холма. Там лежит огромный камень, и мне нравится на него залезать и сидеть там, думая о своем, наблюдая за миром внизу. У тебя есть похожее место?