Если бы мы знали

У меня появилось странное чувство, будто сознание отделилось от тела и я нахожусь в этом кафе лишь отчасти. Я уже пожалела о своих словах, мне захотелось взять их назад. Но в глубине души я знала, что поступаю правильно.

Люк подвел меня к ближайшему столику, и мы сели друг напротив друга.

– Что случилось?

У меня дрожали руки и стучали челюсти, и я не представляла, как перенесу следующие несколько минут. Это вышло совершенно незапланированно.

– Эмори была рядом на всех важных этапах моей жизни. Она есть на фотографии, где я делаю свой первый шаг – на лужайке между нашими домами. – Я не задумывалась над тем, что сказать. Просто говорила то, что первым приходило на ум. – Она присутствовала при моем крещении, ездила на каждое крупное выступление «Рассвета Воскресения», пришла меня поддержать, когда я сдавала на права. Когда умерла моя бабушка, Эмори неделю от меня не отходила. Она приносила мне конфеты, залезала ко мне в кровать и смотрела вместе со мной фильмы, и я плакала у нее на плече, пока не выплакала все слезы.

Люк свел брови, явно гадая, к чему я веду, но перебивать меня не стал.

– Мы немножко отдалились друг от друга, когда поступили в разные старшие школы, – продолжала я. – И отдалились еще сильнее, когда вы с ней начали встречаться, потому что она была от тебя без ума. Но мы все равно оставались лучшими подругами. Ты хоть представляешь, каково это, когда растешь вместе с кем-то и делишь с этим человеком чуть ли не каждое воспоминание?

– Э-э… Да. Мы с Эддисон близнецы.

Я совсем об этом забыла.

– Для меня Эмори почти как сестра-близнец. Но мы очень разные. – Я улыбнулась про себя, думая о том, как сильно мы отличаемся. – Мы совершенно друг на друга не похожи, но нам это никогда не мешало.

Люк кивнул.

– Зачем ты мне все это рассказываешь, Ханна?

Я сильно вспотела, поерзала на стуле… Смогу ли я наконец перейти к сути?

Я никогда тебя не прощу.

– Она попросила меня сохранить тайну. – Нет, я не представляла, как мне это сказать.

– Какую? Скажи мне, – попросил Люк.

Мы больше никогда не сможем быть друзьями.

– Не могу. – Я прижала ладонь к животу. Было такое чувство, будто меня вот-вот вырвет.

– Ты должна.

Я огляделась, проверяя, не может ли нас кто случайно подслушать. А потом облокотилась о стол и подалась вперед. Люк сделал то же самое, и мы оказались лицом к лицу.

Шепотом я пересказала ему всю историю, от начала и до конца. Как я вернулась домой из церкви и обнаружила у себя в комнате бледную, взлохмаченную, напуганную и дрожащую Эмори. Как пошла за мамой, но вместо нее наткнулась на папу. Как папа отозвался об Эмори. Что я ему ответила. Как я не сказала то, что следовало бы, и не сделала то, что должна была.

Люк отшатнулся. Глаза у него пылали гневом.

– Когда это произошло?

– В декабре, – выплюнула я, словно само слово было ядовитым.

– То есть ты три месяца, как это знаешь? – спросил он, и я медленно кивнула. – И никому не сказала?

– Она умоляла меня никому не рассказывать.

– Да какая, к черту, разница?! – Он ударил кулаком по столу.

На нас уставились все, кто был в кафе. Люк ничего не заметил. Или ему было плевать.

– Извини, – прошептала я.

Он прикрыл рот ладонью и посмотрел мимо меня.

А потом достал телефон и начал что-то печатать. Я перегнулась через стол и выхватила у него телефон.

– Не пиши ей сейчас, пожалуйста… Не до того, как она выступит, хорошо? Не надо так с ней поступать.

Он сощурился.

– То есть ты хочешь, чтобы я весь день держал рот на замке? Ни за что!

– Я три месяца молчала.

Люк хмыкнул.

– Я бы на твоем месте не стал так гордо это заявлять.

– Я вовсе этим и не горжусь… – Я осеклась.

Мне хотелось добавить, как отвратительно я себя чувствовала и как мне было тяжело, но эти оправдания действительно прозвучали бы жалко. Конечно, я собой не гордилась. Мне было стыдно. И правильно, судя по выражению, с которым смотрел на меня Люк.

У меня чирикнул телефон, и я взяла его дрожащими руками.

– Нам пора. До студии добираться минут десять.

Люк поднялся.

– Увидимся там, – сказал и бросил недоеденный рогалик и нетронутый стаканчик с кофе в ближайшую урну, прежде чем пулей вылететь на улицу.

Я не стала его догонять.

* * *

Должно быть, Люк уже сообщил наши фамилии за стойкой приемной, потому что, когда я добралась до студии, нас уже вышли встретить и отвести на макияж.

Мы молча сидели рядом, пока девушка по имени Эйприл укладывала мне волосы и припудривала лицо. Еще в кафе я еле сдерживала слезы, а сейчас уже не могла их удержать, и они текли рекой.

Эйприл сжала мои плечи и наклонилась.

– Ты в порядке, моя хорошая? – прошептала она и протянула мне салфетку. – Я не смогу наложить тебе макияж, если ты будешь плакать.

Меня это не волновало. Это было неважно. Я не могла остановиться.

– Ваш выход через три минуты, – прозвучал чей-то голос у меня за спиной.

– Я пойду один, – сразу ответил Люк.