Если бы не друзья мои...

Все дороги запружены санями, верховыми, пешими — двигались роты, батальоны, отряды, бригады, готовые каждую минуту ринуться в бой с врагом. Может показаться непонятным: почему же мы так поспешно отступаем, если представляем собою такую силу? Очень просто: близок фронт, и оккупанты могут бросить против нас технически оснащенные фронтовые части, а перед авиацией, танками, тяжелой артиллерией мы почти бессильны. К тому же нам не так уж важно удержать этот лес. Определение условий, при которых нам выгоднее вести бой, полностью предоставлено нам.

В течение ночи нашей бригаде не удалось выбраться из леса. Пуститься с таким множеством людей утром через открытое поле было безумием: не столкнемся с врагом на земле — нас непременно заметят и ударят с воздуха. Остался один выход — маневрировать в течение дня в лесу, чтобы вырваться отсюда следующей ночью.

Никто ни о чем не спрашивал, но в глазах у всех застыло: «Что дальше?»

— Разъясните всем, в особенности новичкам, — приказал Синица командирам, — что мы уже не раз переживали и более опасные минуты. Лес велик, а вести бой в лесу мы умеем. У нас имеются крепкие штурмовые группы, которые в случае необходимости сумеют пробить дорогу или на время задержать врага. Успокойте больных и раненых, мы их не покинем, а нашего запаса продовольствия хватит для них на несколько дней.

Он приказал забить пару лошадей, мясо раздать.

Осень была мягкая, а зима, как говорится, сиротская. В начале второй половины февраля, когда началась блокада, погода вдруг резко ухудшилась. Белорусы недаром называют последний месяц зимы лютым. Ударили сретенские морозы. Трудно стало маневрировать в лесу, — хоть на денек забраться бы куда-нибудь, отдохнуть, обогреться…

Несколько дней мы метались по лесу, потом вернулись в наш лагерь. Множество землянок немцы уничтожили, но жилища разведчиков уцелели.

Больше часу нам отдыхать не пришлось — с заставы сообщили:

— Немцы в километре от лагеря.

Снова раздался приказ:

— В дорогу!

Едва мы успели отойти, враг начал обстрел нашей заставы. Стали рваться снаряды, самолеты снова начали бомбить лагерь, на дороге показалась вражеская колонна. Мы залезли в трясину, где потом пришлось оставить большую часть лошадей. Никогда, кажется, мы так страстно не мечтали о приходе ночи, как сейчас.

Мороз. На безоблачном небе ярко блестят звезды. Растянувшись длинной цепью, мы в полночь уходим из леса. Разведчики идут впереди.

К утру вокруг нас раскинулся другой лес, в другом районе, а спустя еще день мы прибыли в лагерь одного из отрядов нашего соединения. Командир отряда приказал всех нас накормить и освободить нам места в палатках. Мы с Синицей улеглись возле костра, прижались друг к другу и как убитые уснули.

…Зазвучала веселая песня жаворонка, прилетели стрижи и ласточки — самые верные вестники весны, кое-где на пригорках пробились нежные побеги молодой травы, на гибких ветвях берез набухли почки, и только в затененных местах еще прятались остатки почерневшего снега.

Войска Белорусского фронта вели упорные наступательные бои. В сообщениях Совинформбюро среди названий освобожденных населенных пунктов стали мелькать знакомые местечки, села, деревни, где совсем недавно действовали мы. Теперь фронт уже под Рогачевом, километрах в тридцати от нас. Кругом полно немцев. Такого скопления вражеских войск мы вблизи себя еще не наблюдали. Наше положение стало тяжелым. Указаний о соединении с Красной Армией мы не получали и продолжали свою борьбу, приспособив ее к новым условиям.

В конце марта, когда немцы гнали по шоссе колонну мирных жителей для отправки на каторжные работы в Германию, мы, незаметно следуя за ними, неожиданным налетом уничтожили охрану и освободили арестованных. Не проходило дня, чтобы мы не нападали на их колонны, двигавшиеся по магистрали Бобруйск — Могилев.

Если не считать разведчиков и подрывников, вся наша бригада сегодня в сборе — у нас праздник. Два года прошло с тех пор, как маленькая горсточка советских патриотов впервые открыто объявила немецким оккупантам войну не на жизнь, а на смерть. Отряд за это время разросся до размеров бригады. Из него отделились еще четыре отряда, которые выросли в самостоятельные, сильные боевые единицы.

На наше торжество прибыли представители Могилевского подпольного обкома партии, гости из других отрядов. На трибуне развевалось наше боевое знамя. Стройными рядами, четким шагом прошли перед трибуной народные мстители.

ДЕДЫ РАССКАЖУТ ВНУКАМ

Столпищи — большое село, расположенное вблизи города. Сто семьдесят вторая немецкая дивизия создала здесь продуктовую базу — маслодельный завод, колбасную фабрику. У крестьян отбирали последнюю скотину и тащили сюда. Продукцию этих производств доставляли в фронтовые части. На постое в селе находилось около двухсот немцев.

Мы решили уничтожить этот гарнизон. Бой предстоял тяжелый: кругом расположено много вражеских частей, в километре от Столпищей стоят и танки. Нападение нужно было произвести неожиданно, одновременно на гарнизон и на танки, не дать последним тронуться с места.