Если бы Ницше был нарвалом. Что интеллект животных говорит о человеческой глупости (ЛП)

Хасидзумэ и другие солдаты, приговоренные к смерти, приняли - даже смирились - свою участь, но они не были согласны с тем, что нарушили какой-либо военный кодекс. В конце концов, французы стреляли первыми. Они хотели, чтобы приговор был изменен: вместо казни они должны были умереть путем ритуального самоубийства - сеппуку. Это возвысило бы их до статуса самураев - высшей цели любого пехотинца. Просьба была удовлетворена, и в глазах японских властей это был шанс тайно унизить французов и оказать почести, а не возмездие своим осужденным солдатам.

16 марта 1868 года Хасидзумэ и девятнадцать остальных были облачены в церемониальные белые хакама и черные хаори и в сопровождении сотен солдат доставлены в буддийский храм на паланкинах (причудливых крытых повозках). Там их ждал последний ужин из рыбы и сакэ. Напротив места сэппуку сидели высокопоставленные лица обеих стран. Среди них был командир корабля "Дюпле", фантастически названный Абель-Николя Жорж Анри Бергасс дю Пти-Туар, высокопоставленный французский чиновник, который должен был убедиться, что японцы выполнят свою часть сделки.

Один за другим солдаты выходили вперед, спокойно опускались на колени на циновку татами и погружали меч в живот, перерезая верхнюю брыжеечную артерию в брюшной полости. Пребывая в агонии, они склоняли голову, после чего их обезглавливал помощник. Сэппуку - древняя практика, формализовавшаяся на протяжении семисот лет самурайской истории. Впервые ее свидетелем стал неяпонец, и дю Пти-Туар был, мягко говоря, шокирован. По некоторым свидетельствам, дю Пти-Туар неоднократно стоял во время церемонии, пораженный тем, с каким невозможным спокойствием эти люди разделывались с собой. Хасидзумэ был двенадцатым в очереди, и как раз в тот момент, когда он собирался начать сеппуку, дю Пти-Туар потребовал прекратить церемонию, заявив, что долг уже выплачен. Затем он собрал оставшихся французских сановников и поспешно удалился на свой корабль.

Для Хасидзумэ это было огромным бесчестьем. Ему было отказано в праведной смерти - шансе принести честь себе и своему императору. В то время как дю Пти-Туарс считал отсрочку актом милосердия, для Хасидзумэ все было как раз наоборот. Через несколько дней остальным девяти самураям сообщили, что дю Пти-Туарс подал прошение об отмене их смертных приговоров. Это было таким ударом для Хасидзумэ, что, услышав новость, он прокусил себе язык в надежде, что истечет кровью. Для Хасидзумэ и других мужчин милосердие, проявленное дю Пти-Туаром, стало участью, худшей, чем смерть.

Давайте рассмотрим моральные проблемы, которые вызывает эта история. Оправдано ли было требование французов о казни в качестве платы за убийство их солдат? Нравственна ли система "око за око"? Или же казни, санкционированные государством, по своей сути варварские и аморальные? Был ли дю Пти-Туар милосерден, когда остановил церемонию? Если да, то милосердным в чьих глазах? Уж точно не в отношении японских солдат, которых пощадили. Является ли честь самоубийством анахроничным моральным кодексом? Как показывает эта история, ответы на эти моральные вопросы варьируются в зависимости от того, кого вы спрашиваете, откуда они родом и какой сейчас век. Мораль, хотя и не обязательно полностью произвольная, в значительной степени определяется культурой.

Тот факт, что социокультурный и исторический контекст оказывает такое огромное влияние на то, что мы считаем правильным или неправильным поведением, говорит о том, что наше моральное чувство не является монолитным кодексом, дарованным нам внешними, сверхъестественными силами. Оно больше похоже на набор унаследованных предписаний, которые корректируются культурой. Если это так, то наша способность к морали - это нечто эволюционировавшее, как и любая другая когнитивная черта. По крайней мере, так это выглядит для ученых, изучающих поведение животных. Приматолог Франс де Ваал опубликовал множество удивительных книг на тему социальной сложности у животных и популяризировал идею восходящего подхода к эволюции человеческой морали. Согласно этой идее, человеческая мораль (включая религиозность) не передана нам богом (богами). Она также не вытекает исключительно из высокоуровневых размышлений о природе добра и зла. Вместо этого она является естественным следствием (сформированным эволюцией) поведения и познания, присущих всем социальным животным. "Моральный закон не навязывается свыше и не выводится из хорошо обоснованных принципов, - пишет де Ваал в книге "Бонобо и атеист", - он скорее возникает из укоренившихся ценностей, которые существовали с начала времен".