Если бы ты любила мечтать...(СИ)

— Я тебя ненавижу, ЧонКук из PTS! — причитаешь, уперев руки в колени, когда под кисельными ногами появляется горизонтальная плоскость.

Уже не стыдно. Стыд и нежелание позориться пропали на пятом камне, когда тебя подняли, обхватив за бедра, и мешком картошки закинули наверх. Всё, и отстыдилась, и отпозорилась, дальше только упасть и рыдать. Или лезть дальше.

Жадные вдохи клокочут в груди, ты с трудом выравниваешь сиплое дыхание.

— Не верю, меня все любят, — хихикает рядом зловредная звезда кейпоп сцены.

Глаза бы его не видели. С этого дня в вашей с Машкой квартире наложено табу на имя Чон Чонгук.

— И себя тоже ненавижу, любопытную натуру свою, — выпрямляешься, переведя дух. — Надо было сунуть шапку и валить обратно в Сеул. Или не тащиться сюда, продать её на фанючном аукционе, если такие существуют!

У Чонгука с чувством юмора всё в порядке, как и с дыхалкой. Как и с запасом сил. Он ржёт во всю мощь легких, спугивая с камней стаю незнакомых птиц, и закидывает ваши рюкзаки на следующий, кажется, последний камень. Во всяком случае, выше никаких уступов не наблюдается. Но зато… Это всем камням камень. Выше твоего роста, абсолютно гладкий, он выглядит совершенно, без сомнений, невероятно неприступным.

— Ты издеваешься, Чонгук? — прищуриваешься ему в спину, и вдруг тебя осеняет. — Это что, ток-шоу какое-то? «Еженедельный айдол» сменил формат? А! Поняла! — вспоминаешь шоу, которое запоем смотрит Машка. — «Одна ночь, два дня» снимает сюжет скрытой камерой? Звезда в нетипичной обстановке с незнакомой девушкой? Смотрите, какой Чонгук сильный и ловкий? У него море талантов, в том числе и умение закидывать деревянные создания на камни? Скажи, я опоздаю на паром? А в рюкзаке палатка, да? Два дня будем шарахаться? Да тебя фанючки порвут на британский флаг, а меня съедят с кимчи! И мне завтра на работу!

— Ну и фантазия у тебя, хоть сценарии пиши, — умиляется Чонгук твоему бреду, весело подмигивает и прыгает на камень.

Его роста не хватает, он повисает, ухватившись за вершину. Не успеваешь охнуть от испуга, как он на руках подтягивается и встает. Его здоровая фигура загораживает солнце, тенью падает на тебя. Он отряхивает штаны и поворачивается.

— Ну, давай! Последний камень.

— Я не смогу, серьезно… — оглядываешь ты последнее препятствие. — У меня ноги так не задираются.

— Плохо, что не раздвигаются, — летит в макушку смешок. Чонгуку явно послышалось другое, но тебе не до позорных уточнений, что там с ногами. Ты ещё раз с сомнением оцениваешь высоту камня, дергаешь снизу молнию пальто, для маневров. Ладони без перчаток холодные, ты их трешь друг об дружку, чтобы разогрелись и почувствовали за что хвататься.

— Ты ведь меня поймаешь? — скулишь, жалобно глядя на парня.

— Обещаю…

И ты разбегаешься.

====== Далекая холодная встреча, Pt.5 ======

— Можешь отпустить мою руку… — шепчет на ухо Чонгук, но ты его не слышишь. Вид перед глазами очаровывает, потрясает, захватывает.

Красота на грани шока. Берег прихотливо изгибается, обрамлённый грядой камней; убегает к горизонту точкой. Там, где изгибы берега глубокие, в этих своеобразных бухтах кипит море, обрушиваясь мощью на камни. Тут и там из воды торчат каменные островки, и вокруг них пенятся волны, иногда захлестывая их целиком, иногда обнажая до основания. Рокот стоит такой, будто море недовольно тем, что не может вольготно растечься по берегу, слизывая песок, и бьёт упрямый камень в попытках его раскрошить. Противостояние, длящееся столетиями.

— Это… Это великолепно… Природа всё еще грандиозна… — выдыхаешь ты и крепче вцепляешься в чужую руку, ошеломлённая картиной. Непонятные эмоции накрывают, бьют по голове, как те тяжёлые волны. Будто тебе сейчас открыли сундук и показали тайное сокровище.

— Пойдём, нам надо ещё спуститься… — опять шепчут тебе на ухо и тянут за руку, заставляя двигаться.

Ты приходишь в себя. Действительность обрушивается сотней тактильных ощущений. Холод, шум, мокрая взвесь оседает на ресницах. Ветер гонит от моря массу ледяного колкого воздуха, ветер обжигает щёки. И среди них одно ощущение, которое тебя пугает. Ты упираешься ногами в камень, сопротивляясь чужому усилию.

— У тебя безумно ледяные руки! Почему не сказал? — возмущаешься, обхватив обеими руками ледышку-ладонь. — Ты знаешь, что может заболеть горло, если замёрзнут руки?

— Что? В этом гуле плохо слышно, — морщится Чонгук и опять пытается утащить тебя к краю камней. — Пойдём, там есть место поспокойнее.

Спускаться недалеко и куда легче, и вскоре вы оказываетесь в небольшой каменной нише, выступ которой с одной стороны ограждает от шума, ветра и капель. Природа словно создала смотровую площадку между нагромождениями скал, чтобы не мешать любоваться панорамой ближайших бухт. Тихо, безветренно, и даже не холодно.

Чонгук скидывает ваши рюкзаки на плоский камень по соседству, ныряет в свой чуть ли не с головой. Сейчас узнаешь, что такого носит мировая звезда в своей заплечной суме, хихикаешь про себя, подпрыгивая и растирая ладони. Надеть чужие перчатки теперь не позволяет совесть.