Если это любовь (СИ)

– Сутисках, дура! – отозвался Витя. – Кстати, в отличие от тебя, она «Как закалялась сталь» читала. И моложе на восемь лет, между прочим. Так что танцевать ее можно очень даже ничего себе!

– Ох, только не начинай свои кобелиные намеки! – огрызнулась Вика. – Тебя самого хватает на пять минут, какая разница, кого тебе танцевать. Потому и таскаешься за каждой юбкой, чтоб количеством брать!

– Нет, ну танцует селючка неплохо, – снова втиснулся в разговор Боря. – Но можно ж и просто танцевать. В ЗАГС ее зачем потащил? Теперь оно – товарищ Горская, а Таньке локти кусай!

– А кто Таньке виноват? – разглядывая собственный маникюр, протянула Вера. – Надо было сразу, как ее балетмейстер бросил, за Горским ехать. И брала бы его тепленьким. Хотя против этой Лизки, закаленной сталью, у Таньки и сейчас шансы таки есть!

– Но самая катастрофа – платье! – решительно заявила весь вечер помалкивавшая женщина, чьего имени Лизка не запомнила. – Такое года четыре назад еще можно было надеть. А сейчас-то зачем? Явно же не Карден.

Лиза растерянно обвела взглядом пышную юбку из голубого шелка, узкий лиф, в котором она казалась стройной, почти как Людмила Гурченко. И свое собственное произведение искусства – аккуратный воротничок из бисера. И, чувствуя, как мерзко защипало глаза, бросилась в прихожую, разыскивать туфли. Туфель в темноте не нашла. Включать свет не хотела. Быстро сдернула с ног чулки, еле слышно скрипнула дверью, добежала в два шага до калитки мимо душно пахнувших роз и, перебежав через грунтовую дорогу, оказалась на даче Горских.

Дом был открыт, внутри было темно и тихо. Лизка взметнулась на второй этаж, где располагалась их с Пашей комната, и хлопнула дверью. На этот раз получилось громко.

В это самое время Павел вместе с Татьяной зашел в гостиную. Она несла фрукты и сыр, Горский – вино. Он собирался забрать Лизу и отправиться домой, оглянулся… и нигде жену не заметил. Среди танцующих ее не было, на диванчике тоже. Стал расспрашивать – никто ее не видел и не знал, где она может быть. Павел удивлялся и сердился. В надежде, что она ушла домой, он распрощался с Таней и вышел в прихожую обуться. Там его ждало новое удивление – туфли жены стояли рядом с его. Эти туфли он помнил очень хорошо. Они были куплены зимой в Винницком универмаге, а потом в течение недели Лиза разнашивала их дома (а то як же! вєсна прийде – а я їх носить не можу), регулярно интересуясь, идут ли они ей. Схватив злополучные туфли, Павел ринулся на свою дачу. В доме было темно, только у родителей мерцал ночник. Он взлетел по лестнице, распахнул дверь и в неверном свете луны заметил Лизу на кровати.

… о взаимосвязи советской торговли и медицины 

На дворе ярко светило солнце. Павел чувствовал это даже сквозь прикрытые веки. Он провел рукой по соседней подушке, зная, что Лиза наверняка уже поднялась. Но все-таки каникулы, может быть...

Не может.

Он лениво улыбнулся и, наконец, открыл глаза. Прищурился от света и сквозь ресницы разглядел Лизку. Она сосредоточенно делала зарядку – неугомонность была у нее в крови.

– Доброе утро! – Горский почесал затылок, взъерошив волосы, и повернулся на бок, чтобы лучше видеть. – Ты почему вчера сбежала? Я, кстати, твои туфли принес.

Лизка, сидя на полу, делала махи ног. Услышав сонный голос своего благоверного, обернулась и ослепительно улыбнулась.

– Добрий ранок! А я, кажеться, така п’яна була. Нє помню, як домой прийшла.

– Така п’яна, что мужа бросила на произвол судьбы? – рассмеялся Павел.

– Паш, ну мені погано було. Ти ж знайшов… А шо туфлі? Я шо? Боса була?

– Вероятно. Ни туфли не нужны, ни муж, – Павел резко вскочил с постели и присел к Лизке. – Вот накажу тебя и не поведу сегодня к морю.

– Нє, ну без туфель я обійдусь… Без тебе – нє, – засмеялась Лизка и подползла к нему поближе. – А де ти сам-то був, як я йшла?

– Не знаю, – он пожал плечами, – наверное, на кухне. Помогал Тане вино открывать. Она попросила. Вернулся – тебя нет. Пошел искать… – Павел зевнул, положил голову Лизке на колени и, прикрыв глаза, сонно спросил: – И что в такую рань поднялась? Отпуск же!

– Та через ото ваше вино погане встала! – вдруг рассердилась Лизка и показала на горло. – Отут воно в мене! Ні туди, ні сюди. І голова болить. Куди ви там іще відкривали? Шоб я більше напилася?

– Ну не пила б! – бормотнул Горский, обхватывая ее колени руками и устраиваясь поудобнее.

– Та хіба мені много надо, Паш? Трошки випила, й усьо. Більше вже не буду. Я сьогодні хочу з Ізольдой Ігнатівной вибрать подарок для малого Сєрьожки. Вона обіцяла помогти.

– Ааа, ну давайте, а я – спать!

И, перебравшись обратно в постель, спустя пять минут Павел снова мирно сопел, уткнувшись в подушку.

Вот так и начался день, когда Лизавета Петровна Горская убедилась в том, что она самая настоящая и безнадежная лгунья. От этой мысли было стыдно, но ничего поделать с собой она не могла.