Если это любовь (СИ)

Утро у Лизы Горской начиналось так же рано, как у Лизки Довгорученко. И все равно, что жила Лиза Горская в отдельной однокомнатной квартире с центральным отоплением и водопроводом в центре Гнивани. И неважно, что теперь никаких многочисленных утренних дел, которые нужно было успеть сделать перед работой, у нее не было. Единственное, чем она была озадачена – это что приготовить Горскому на завтрак, на обед и на ужин. В заводскую столовку ходить она ему запретила.

«А нащо ты женився? Мене ж засміють!» – заявила она в один из первых дней их скоропалительного брака.

И, как результат, вставая рано утром, поскольку привычка так и осталась, последние восемь месяцев она предавалась праздности. Но зато по утрам у нее появилось множество разных приятных мелочей, коими она заполняла время.

Например, как в первое утро на даче Горских, она, открыв глаза, наткнулась взглядом на лицо Павла и почувствовала, что губы улыбаются сами собой. Нет, за это время в непосредственной близости от него она хорошенько рассмотрела когда-то недосягаемого начальника. Не был он похож ни на какого Евгения Жарикова, как ей казалось с семнадцати лет. Он вообще не был ни на кого похож. Впору сказать, что это кто-то другой, из обычных людей, мог бы гордиться, будь он похож на Горского. Ему бы в киноактеры, а не в кабинете юрисконсульта сидеть. Потом Лизка ревниво одергивала саму себя – еще не хватало, чтобы ее мужем другие любовались. И принималась изучать его дальше, водя пальцем по линиям бровей, носа, губ, но не касаясь, чтобы не разбудить.

 Потом она встала, неохотно выбравшись из постели. И подумала, что удовольствия приготовить ему завтрак Ольга Степановна ей не доставит. Да и Паша, наверное, соскучился по стряпне старой домработницы. Он иногда ее вспоминал, когда хотел как-то особенно похвалить Лизу за что-то новенькое в их рационе.

Потоптавшись у окна, глядя на голубое небо, зеленые сады и порхающих воробьев, Лизка решительно переоделась и спустилась на первый этаж. Из кухни по всему дому разливался невероятный аромат ванили и творога.

«Запіканка!» – догадалась Лизка.

Творожная запеканка была Пашкиным самым любимым блюдом. Не считая яблочных струдлей Лизкиной мамы. Тут уж не посоревнуешься. Но у Лизки был рецепт. Она училась.

Размышляя о том, как бы все-таки хоть разочек добраться до печки, чтобы их испечь, Лиза вышла во двор, который толком не успела разглядеть по приезду. И намеревалась изучить все в одиночестве. Откуда ей было знать, что Изольда Игнатьевна тоже уже не спит!

Свекровь в широкополой соломенной шляпе, которая, безусловно, была ей к лицу, иначе Изольда Игнатьевна ее бы не надела, садовых рукавицах и с секатором в руках срезала розы. И надо заметить, что одну вазу с цветами намеревалась поставить в комнате Горских-младших. Уловив краем глаза движение на участке, она отвлеклась от раздумий по составлению букета, обернулась и увидела свою невестку с выражением крайнего любопытства на лице.

– Доброе утро, Лиза! – поздоровалась Изольда Игнатьевна. – Вы рано.

– А я рано підіймаюся, – с улыбкой ответила Лиза и подошла поближе. Вчерашний день был, конечно, не самым удачным в отношении произведенного друг на друга впечатления. Но, все-таки надеясь это хоть как-нибудь исправить, она кивнула на розы и добавила: – Красиві. В мами теж ростуть… Не так много, правда.

– Розы здесь стали сажать еще прежние владельцы. Я лишь добавила несколько кустов, – объяснила свекровь, вернувшись к цветам. – А что Паша?

– Паша спить. Минут через двадцять встане. Він на роботу так встає. А ви чого так рано, мамо?

– А я люблю утро, особенно летом. Не жарко, пройдешься в тишине по саду…

– В нас вдома вже шумно було б. Сама робота. Потім жарко буде. А, крім роз, шось єсть?

– Ромашки уже отцвели, а вот гладиолусы не прижились. Несколько раз пыталась, – пожаловалась Изольда Игнатьевна.

В гладиолусах Лизка точно не разбиралась. Думала заикнуться про мальвы, которые росли под тыном ее дома, и про чернобривцы, но решила, что о них ей и рассказать толком нечего – растут себе как-то.

– А в нас вся розсада помідорів погоріла. Хай їй грець! Мамка мало не плакала. І поливали, і вдобрювали, і від сонця вкривали, а вона погоріла. Жовтим листя взялось, і все!

– Да что вы! – свекровь даже всплеснула руками и покачала головой. – И что же теперь Галина Никитична? Все же такая потеря.

– Ага! – Лизка воодушевилась заинтересованностью Изольды Игнатьевны и закивала: – Прийдеться тепер покупать. Як же в зиму без закрутки?

– Поесть Паша всегда любил, – вынуждена была признать свекровь.

– Та й батько теж… І закусь сама краща.

– Что?!

– Закусь! Ну от свадьба в нас була. Шо б ми без помідорів і огурців робили? Га?

– Вероятно, ели бы что-то другое.

Лизка и сама уже понимала, что разговор зашел куда-то не туда. Когда это произошло, она не разобралась – времени не было. Но положение срочно надо исправлять.

– І то вірно! – торопливо согласилась Лиза. – А ми після завтраку на море підем, чи ви мені поможете по магазінам? Я вчора казала… В Писаренків хлопчик родився…