Если я король, ты будешь королевой

Шейла загрустила, но вскоре другое, радостное, событие затмило в её глазах всё – Шейла поняла, что беременна. В её жизни появился новый смысл. Кемпа новость о беременности жены тоже обрадовала. Не удивительно, ведь на свет должен появиться первый граф или графиня по фамилии Гамильтон, пусть и второй после Беркерри, но всё же. Так думала Шейла.

А ещё весной в усадьбу прибыл первый гость. Вернее, гостья. Леди Кестрел²⁶ Дебург. И это событие внесло в душу Шейлы смятение. Леди Кестрел Дебург приходилась кузиной отцу Шейлы, а ей, следовательно, тётей. Они не виделись больше двадцати лет, с того момента, как погиб отец, и родственница не только не протянула руку помощи, а наоборот, оттолкнула руку просящей её о помощи матери Шейлы. Но, возможно, пришло время забыть прошлые обиды, и тётя приехала, чтобы извиниться и возобновить родство? Не в характере Шейлы было дуться или, тем более, мстить, и она приняла леди Кестрел радушно.

А вот характер тёти, насколько помнила его Шейла, не изменился, и леди Дебург начала с ворчания, похожего на выражение крайнего недовольства, высказываемого кучеру за скрежет плохо смазанной кареты, или служанке за пылинку, промелькнувшую в воздухе на фоне солнечного света:

– У вас очень маленький парк!

Шейла промолчала на это замечание тёти. Когда Шейла была маленький, парк казался ей огромным царством со множеством потаённых, загадочных мест. С тех пор парк не изменился, но по мере взросления его размеры уменьшались, а количество тайн стремительно исчезало. Может быть, тётя просто забыла, что точно таким же парк был и при отце, и при отце отца, и при деде отца, и так далее?

– Это самая неуютная и тёмная гостиная, которую я видела, – продолжила выказывать недовольство леди Кестрел.

Шейла и это высказывание оставила без ответа, просто предложила тёте перейти в библиотеку и поговорить там. По мере подъёма по лестнице шаг леди Кестрел всё замедлялся, пока она не остановилась на середине.

– Как ты допустила заменить портрет своей семьи на это?!

Шейла уже давно смирилась и привыкла к их портрету с Кемпом на центральной лестнице, и потому не сразу поняла, что так возмутило тётю, что та встала, как вкопанная. Но ответить рассерженной родственнице ей было нечего, и она просто опустила голову.

– Думаю, ты понимаешь цель моего приезда? – начала разговор леди Кестрел, как только они уселись в кресла у камина.

(Никакого замечания вслух по поводу библиотеки тётя не высказала, хотя и обвела комнату скептическим взглядом)

– Вы ошибаетесь, миссис Дебург, – ответила Шейла (обратиться к леди Кестрел «тётя» не решилась), – Не могу предположить. Но я искренне рада, что мы удостоены чести видеть Вас здесь!

– Я приехала сюда, чтобы высказать наше возмущение и решительное неприятие того союза, который не мог, не должен был состояться, будь жив мой дорогой кузен, твой отец, граф Уолисс Беркерри. Твой муж без имени, без связей, без состояния! Ваш брак это бесчестье. Мы не будем даже упоминать ваше имя и имена ваших детей…

Произнесённая с таким пафосом и неприкрытым презрением речь возмутила Шейлу. И несправедливые попрёки в сторону мужа, и, особенно, в сторону детей. Их ещё не рожденных детей, их ангелочков. Возмущение придало Шейле смелости, и она перебила леди Кестрел:

– У моего мужа есть имя – Кемп Гамильтон. И состояние есть! Что же касается связей, то и они будут со временем…

В последнем Шейла не была уверена, но так считал Кемп, а его слова до сих пор, по крайней мере, не расходились с делом.

– Я не люблю, когда меня прерывают, – поджала губы леди Кестрел, – И требую впредь не докучать мне подобными вздорными высказываниями. Ни один уважающий себя джентльмен из нашего общества не подаст руки твоему мужу. Это вызывает жалость к твоему положению, но лично меня это не трогает! Ты сама навлекла на себя всеобщее презрение. Тебе не знакомы долг, честь, благородство. Ты сама себя погубила. Но что ещё более страшно, это что ты запятнала честь древнего рода графов Беркерри!

Шейла могла бы многое возразить. И что мнение леди Дебург противоречит самому королю Англии, который не только сохранил за ней, Шейлой, титул графини, но и оставил его за их с мужем потомками под двойной фамилией Беркерри-Гамильтон. И напомнить леди Дебург, что она в своё время сама отреклась от древнего рода графов Беркерри, когда посчитала, что отец Шейлы втоптал его в грязь, радовалась тому, что она Дебург, а не Беркерри. Но ничего этого, глядя на изрезанное морщинами лицо леди Кестрел с горящими от ненависти глазами, Шейла говорить не стала. Поняла, что это бесполезно. А ещё была так возмущена, что холодно сказала, поднявшись с кресла, давая тем самым понять, что разговор окончен:

– Я поступила и далее собираюсь поступать так, чтобы составить своё собственное счастье, не принимая во внимание Вашего мнения или мнения кого-либо другого. А теперь Вы достаточно оскорбили меня в моём собственном доме. Надеюсь, Ваше сиятельство, Вы сами найдёте дорогу к своему экипажу.