Если любишь (сборник)

— Этот человек либо недостаточно умен, либо чересчур честолюбив, — не сразу отозвался Тойли Мерген, который при Ханове начисто исключил себя из разговора. — Я его не слишком-то знаю, но сдается мне, что он до нынешней своей должности добирался из последних сил. Я бы рядом с таким и дня не вытерпел. А вы вот, смотрю, как-то ладите.

— Да, пытаемся сработаться, несмотря ни на что, — признался Карлыев. — Человек он и впрямь тяжелый, я бы даже сказал — грубый, но все же не без достоинств. Главное, что Ханов совершенно неутомим. А ведь это немало!..

— Сердце вам подсказывает одно, а язык говорит другое, дорогой Мухаммед. Не все-то в жизни можно сгладить. Гохерты[3] тоже выносливы, но уж зато злее и упрямее верблюдов не сыщешь.

— Не судите по внешнему виду, Тойли-ага. Вон ежевика — до чего же колючая ягода. А варенье из нее — пальчики оближешь!

— Так ведь к ежевике сколько сахару добавляют! Потому и вкусно.

— Вот и мы постараемся к нему добавить чего-нибудь этакого, — улыбнулся Карлыев.

— Уж очень он спесив. Аллах его знает, на чем его спесь замешена и куда он гнет? Что-то у него свое на уме…

— А у вас, Тойли-ага, оказывается, глаз приметливый, — признал секретарь райкома. — Скажу вам как старому коммунисту, что тут вы попали в самую точку. Хоть Ханов и не может пока действовать в открытую, но заветная его мечта — нет-нет да и проскользнет. Кому быть главным в районе — вот что его гложет. Такому бы безраздельно командовать народом, да вот беда — райком иной раз его осаживает. Если он поймет, что партийное руководство не для того существует, чтобы ограничивать власть исполкома, а для того, чтобы направлять ее по верному руслу, то и сам успокоится, и с людьми поладит. Ну, а если нет… Словом, время покажет… Вот так-то, дорогой Тойли-ага! — Карлыев достал из ящика письменного стола какой-то список и, пробегая его глазами, продолжал: — Значит, в вашем деле нам от Ханова помощи не будет. Что ж, подумаем сами. Вот на мясозаготовки нужны люди, по селам ездить, но это вам никак не подходит… Еще есть работа, только здесь, в городе, не знаю, придется ли она вам по вкусу. Вообще-то хоть и далеко от дома, по дело реальное, тем более что машина у вас своя да и квартира здесь имеется. Пожалуй, неплохо было бы вам на какое-то время совсем уйти от колхозных дел… Так сказать, отдохнуть от них, стать горожанином… С другой стороны…

— Я на работу не привередлив, Мухаммед! — торопливо вставил Тойли-ага. — Честное слово, готов даже сторожем куда пойти или камни на спине таскать, лишь бы про меня не говорили, что такой здоровый человек, а целые дни без дела болтается, дома у себя киснет.

— А то, может, подождем еще немного? — продолжал прикидывать вслух Карлыев. — По правде сказать, чем-то мне это назначение не по душе. — Он встал из-за стола, подошел к Тойли Мергену и положил руку ему на плечо. — Давайте еще немного повременим, может быть, и получше что-нибудь подвернется.

— Куда же еще ждать! — энергично запротестовал Тойли Мерген. — Тут и минуты ждать нельзя. Скажите прямо, какая там у вас должность.

— Вы всегда хорошо одеты, Тойли-ага, — издалека и не без смущения начал Карлыев. — Даже в поле у вас обычно вид человека, одетого со вкусом и вполне современно. Судя по всему, вам не раз приходилось бывать в ателье?

— Бывать-то бывал, но при чем здесь ателье, я ведь не портной! — удивился Тойли Мерген.

— Портной не нужен, — засмеялся секретарь райкома. — Нужен директор. Мне зампред горсовета Курбанов чуть ли не каждый день звонит, все просит, чтобы я ему дал хорошего честного человека на эту должность. Он, конечно, и еще несколько дней подождет, так что вы подумайте как следует, посоветуйтесь, с кем надо, и потом мне скажете.

— Я согласен! — не раздумывая, заявил обрадованный Тойли-ага. — Чего же тут советоваться! Хоть сейчас готов приступить к работе.

— Погодите, погодите! — умерил его пыл Карлыев. — Вы сейчас поезжайте в это самое ателье, познакомьтесь с их работой, узнайте что к чему, какая там обстановка. Словом, примерьтесь сначала…

— Сейчас же еду! — поднялся Тойли Мерген. — Только считайте, что я уже познакомился и согласен.

На том они и распрощались.

Вскоре в кабинете у секретаря райкома снова объявился Ханов, заранее известив о своем приходе скрипом сапог.

— Вы же собирались в «Социализм», — удивился Карлыев.

— Я туда звонил. Отдал все нужные распоряжения по телефону.

— Хорошо бы все-таки съездить, на месте выяснить, как там дела. Может, им нужна помощь?

— Считайте, что уже съездил. Будьте уверены, после моего звонка сделают все, как я приказал! Ну, если теперь оттуда не пойдет хлопок, пусть на себя пеняют!

«Опять приказы, — с досадой подумал Карлыев, — опять руководящие указания, опять угрозы!.. Как будто люди там сами уже не умеют думать. Неужели правда, нельзя объяснить Ханову, что это порочный стиль работы?..»

— И всё-таки нужно объяснить! — внезапно произнес он, даже не заметив, что разговаривает сам с собой уже вслух.

— Вы это о чем? — удивился председатель райисполкома, садясь в кресло…