Если любишь (сборник)

Успокоенный, даже не столько словами, сколько безмятежным тоном дядюшки Гайли, Аман уже хотел было войти в дом, но в этот момент дверь отворилась и в проеме появился сам Тойли Мерген с полотенцем через плечо. Окинув быстрым взглядом собравшихся, он укоризненно покачал головой:

— В чем дело, люди? Что-то не помню, чтобы я вас приглашал. Да еще с утра пораньше.

Тойли Мерген прекрасно понимал, что родственники и друзья собрались здесь в знак уважения к своему бывшему председателю. Но если что-нибудь действительно претило ему сейчас, так это понурые лица у его дверей и никому не нужное выражение сочувствия.

— Ну, что же вы? Воды в рот набрали, что ли? — нахмурился он.

Оразмамед вместо ответа отбросил прутик, которым что-то чертил на земле, и многозначительно кивнул Кособокому Гайли. Тот посмотрел по сторонам, убедился, что никто, кроме него, говорить не собирается, решительно на двинул на лоб шапку, будто готовясь сделать важное сообщение.

— Ну, чего ты разворчался? — вопреки торжественным приготовлениям, совсем запросто обратился он к Тойли. — Твои благодарные родственники, твои друзья-приятели пришли тебя проведать, а ты…

— С утра приходят проведать больных. А я, слава богу, здоров. Вряд ли найдешь здесь кого-нибудь здоровее меня, — вернул Тойли Мерген шурину его фразу, которую, по-видимому, услышал из-за двери. — А у вас лица такие, будто вы даже и не к хворому пришли, а прямо на поминки… Своих, что ли, забот не осталось?

Гайли молча пожал плечами, как-то бестолково улыбнулся и первым зашагал прочь. За ним потянулись и остальные. А Тойли Мерген молча пропустил в дверь Амана и сам скрылся в доме. И все же до его слуха донеслась кем-то пущенная ему вслед обиженная реплика: «Как тот козел — сам не знает, чего хочет, совсем заморочил нам голову…»

Однако в то утро гордому Тойли Мергену не суждено было так быстро обрести покой. Проводив сына в большую комнату, где обычно принимали гостей, он с подозрением покосился на дверь в кухню, откуда доносились приглу-шейные голоса. Тойли не по летам стремительным шагом подошел к этой двери и резко отворил ее.

Здесь его поджидало другое сборище. Оказывается, пока мужчины толпились на улице возле дома, их жены незаметно проникли внутрь и заполнили всю просторную кухню Акнабат.

Первой в глаза Тойли Мергену бросилась его старшая дочь. Увидав отца, она быстро вытерла слезы и бросилась к нему с полным женской скорби возгласом: «Папочка!»

Решительным жестом остановив дочь на полпути, Тойли Мерген обрушил весь свой гнев на жену:

— Акнабат! Сейчас же проводи гостей! Совсем меня опозорить хотите…

К сыну он вернулся сам не свой. Сочувствие женщин возмутило его до такой степени, что он уже не находил слов.

— Ну, пришли, и ладно, — пытался утихомирить его Аман. — Ты же, папа, как говорится, уже выплеснул на мужчин всю соленую воду. Вот и хватит. И вообще великодушие всегда лучше гнева.

Но Тойли Мерген все еще дрожал от негодования.

— Ты подумай только, за кого они меня считают! — кипятился он. — Что я, падишах, сброшенный с трона? Или, может быть, мне теперь грозит голодная смерть?

— Ну, что ты, папа, — уговаривал его Аман. — Как-никак — родственники. Будь уверен, они прекрасно знают, что ты не пропадешь, даже если окажешься между двумя жерновами. Просто у них свои представления о человечности. И не надо понапрасну сердиться.

— Родственники!.. Вот из-за них-то меня и сняли…

— Ах, папа! От других ты всегда требуешь выдержки, а сам, смотри, какой раздражительный стал…

— Ладно, хватит об этом, — согласился Тойли. — Скажи матери, чтобы дала нам чаю.

За завтраком сын осторожно осведомился:

— Ну, а что ты теперь намерен делать?

— Еще не знаю, — развел руками Тойли Мерген.

— На пенсию выходить, пожалуй, рановато…

— Если ты отца хоть сколько-нибудь уважаешь, то больше о таких вещах не заговаривай! — опять вскинулся Тойли Мерген.

— Считай, что я этого не говорил.

— Тойли Мерген никогда не выйдет на пенсию! Понимаешь? Никогда! Да я лучше умру, чем буду сидеть без дела. Так и запомни!.. А о работе не беспокойся. Кого-кого, а твоего отца без дела не оставят. Вот посмотришь, не успеем мы с тобой позавтракать, как зазвонит телефон…

II

Но телефон не звонил. Ни за завтраком, ни после обеда, ни назавтра. Те два дня, что Аман провел у родителей, он еще как-то отвлекал отца от этой темы. Но после отъезда сына Тойли Мерген всерьез затосковал. Не так-то это весело, когда человека, которому всегда было мало суток для работы, который не поспевал за делами и всем был поминутно нужен, судьба вдруг предоставляет самому себе.

А тут еще явился Кособокий Гайли и своими шуточками по адресу Тойли Мергена в один миг раздул костер его самолюбия.

— Да, пока ты председатель, тобой все интересуются, — ехидничал он. — Каждый рад с тобой хлеб-соль разделить, даже выпить за твое здоровье. А сейчас кто о тебе думает? Погоди, еще ревизора на тебя напустят, да что ни на есть самого дотошного. Еще будешь благодарить небеса, если благополучно вывернешься…