Если (ЛП)

Она была одета как экзотическая птица, возвышаясь над головой какого-то мускулистого танцора. Аннализа «Бёрд» Кэмпбелл. Гласил заголовок. Так много изменилось за пять лет с того момента, как я уехал из ЛА и обосновался в Нью Йорке. Но одна вещь не изменилась — то, что я чувствовал из-за этой девушки. За исключением того, что теперь она была женщиной, и добилась всего, чего хотела, и, вероятно, ненавидит меня, если вообще обо мне думает.

Такова была цель. Вызвать ненависть к себе. Она должна была вычеркнуть меня из своей жизни. Я не мог ее вычеркнуть, поэтому это было бременем, которое мне приходилось нести. И бессмысленное количество цыпочек, прошедших через мою кровать, ничего не изменило. Я думал, что однажды нашел кого-то вроде нее, но она не походила на Бёрд, даже близко.

— Такси?

— А? — спросил я, забыв, что безымянная фанатка все еще была здесь.

— Ты собирался позвонить в такси?

Грудастая брюнетка стояла надо мной, когда я сел за обеденный стол.

— Ох, да. Эм... — я пошарил в поисках телефона.

— Забудь, я вызову сама. — Я думал, что должен был чувствовать вину, но испытал облегчение, что она наконец уходила. Дверь за ней захлопнулась, и я снова мог погрузиться в мысли о Бёрд. Они всегда были как шторм: любовь и сожаление, удовольствие и боль, гордость и позор. Даже когда она не являлась частью моей жизни, мысли о ней воодушевляли меня. Я все еще чувствовал всепоглощающий жар. Но сладкий вкус, который я привык ощущать на своем языке был заменен лакрицей. Я думал о сказанном Миллером, взгляде чистейшего опустошения на ее лице, когда он рассказал ей новости. Я думал о том, как мои последние слова о ней были обещанием совместной жизни. Я оплакивал тот факт, что смог сделать ей что-то хорошее только причинив боль.

Может, если бы мы встретились позже, сейчас все было бы по-другому. Но мы встретились, едва повзрослев, и слепо окунулись в любовь, а я разбирался, как быть со своим биполярным расстройством и ненавистью к самому себе. Ну, я до сих пор пытаюсь разобраться с последним, если быть честным.

Миллер помог мне обустроиться в НЙ сразу после больницы. Он не был в восторге, так как именно в этом городе случился мой первый большой маниакальный эпизод, но мы откровенно поговорили. Я рассказал ему, почему мне нужно было уехать и к моему удивлению, он был согласен со мной.

Какое-то время я вел обычную жизнь. Низкооплачиваемая основная работа, небольшая квартирка, и по вечерам я бродил по городу, делая его своим холстом. Как иронично, что я не занимался вандализмом будучи бездомным, но как стабильный член общества использовал кирпичные стены, парковые скамейки, фонарные столбы и все, что считал правильным для создания своего искусства.

Когда я приехал в НЙ, деньги не имели значение, мне нужна была стабильность. Поначалу я верил, что мы с Бёрд снова начнем путь друг к другу, но реальность все расставила по своим местам. Мы были просто гребаными детьми. В конце концов решения должны быть приняты, руководствуясь логикой, а не любовью. Моим первым шагом в становлении мужчиной было оставить Бёрд, чтобы она могла жить настоящей жизнью. У мужчин нет времени на детские мечты.

Было больно, и боль была причиной того, почему я по ночам разрисовывал город. Только так я мог выпустить боль.

В конце концов мне назначили «Ламиктал», который не притуплял мою синестезию.

Как только я нашел то, что могло поддерживать мое функционирование и сохраняло мои чувства, я начал создавать как сумасшедший.

Запахи, цвета, вкусы и ощущения накладывались друг на друга. Но ничто не сияло так, как Бёрд.

Рисуя, я каждый раз описывал свои чувства к Бёрд. Если я перестану рисовать, то перестану ее чувствовать. Если я перестану рисовать, это будет как будто Бёрд умрет.

Какое-то время я следил за ее успехом, но это было чересчур. Я знал, что принял верное решение. Она добилась заслуженного успеха. Мне было достаточно этого. Это было около трех лет назад, когда та же рука судьбы, что свела наши с Бёрд пути, снова вмешалась.

Я был в Алфавитном городе (название нескольких кварталов Нью-Йорка, расположенных в районах Ист-Виллидж и Нижний Ист-Сайд в Нижнем Манхэттене). В этот раз у меня был веб-сайт, на котором я размещал места своих будущих инсталляций. Он начал приносить неплохие средства, и я стал кем-то вроде загадочной фигуры в НЙ.

Я разрисовывал уличный фонарь, создавая иллюзию, что он плавится на дорогу, когда подъехал лимузин. Это был не тот район, где запросто ездили лимузины.

Механический гул опускающегося окна наконец вынудил меня повернуться и признать чье-то присутствие.

Моей первой мыслью было, что это богатая сталкерша, которая западала на высоких молодых парней.

— Ты УАТТ? — Внезапно показалась голова симпатичной брюнетки с карими глазами. Я мог сказать, что она была небольшого роста, хотя и видел ее только до плеч. Ее макияж и прическа были свежими, а темное пальто, накинутое на плечи, по виду стоило мою месячную зарплату.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — сказал я, мои руки были полны свежей краски, и я стоял перед свежевыкрашенным столбом.