Если (ЛП)

Хотя не имело значения, как сильно она пыталась отстраниться, она не могла скрыться от меня. Я мог видеть ее голос. Тот, что, обычно был подвижным, живым и фантастическим как танцы, был неуверенным и слабым. Она не смотрела на меня. Она плакала.

Я задавался вопросом, должен ли вообще быть здесь, но она впустила меня. Она хотела, чтобы я был здесь. Я должен быть здесь ради нее, независимо от того, как она приветствовала меня в своем доме, хотя каждая рациональная мысль говорила, что она не должна была меня приглашать. Я подошел к мольберту, который стоял рядом с кухней, пытаясь рассмотреть ее, но Бёрд только сильнее отстранилась, шкрябая уже чистую дверь.

Я начал чувствовать напряжение, и мой рот наполнился вкусом лакрицы. Я ненавидел лакрицу.

— Бёрд.

Она продолжила тереть.

— Бёрд, — в этот раз я положил руку ей на плечо.

Она перестала мыть, и затем бросила губку, сняла свои розовые резиновые перчатки, бросила их и начала плакать.

Наблюдать за ее болью было то же самое, как чувствовать, что кто-то нападает на меня. Я слышал ее крики в аллее. Иглами на моих кончиках пальцев. Острые формы как осколки стекла в моем видении. Мой желудок сжимался от тошноты.

— Что случилось? — спросил я, опускаясь на колени.

Она встала, отвернулась от меня, как будто не хотела видеть мое лицо.

— Чего ты хочешь, Эш? — спросила она, глядя в окно со скрещенными руками.

— Я пришел сюда, чтобы повидаться с тобой. — Это был первый раз, когда я был честен о причине визита.

— Если ты хочешь рисовать, твои вещи здесь. — Она кивнула головой в сторону мольберта, но не показала мне свое лицо.

— Я сказал, что пришел увидеть тебя.

— Зачем? Потому что я такой хороший друг? Потому что я предоставляю тебе место, где можно позависать?

— О чем ты говоришь?

— Я понимаю это. Я знаю, что все видят, и они притворяются, что этого нет. Как будто чертовски ужасно сказать это вслух.

Я стоял на месте, неуверенный, как ответить на боль, что сочилась из нее. Она всегда была такой сияющей, я никогда не думал, что увижу, как она будет вот так плакать.

Она провела пальцами по своим густым рыжим локонам и откинула волосы назад, затем повернулась лицом ко мне.

— Я знаю, как выгляжу. Я знаю, что никогда не буду танцевать профессионально в этом городе или любом другом, потому что это все, что имеет значение, — сказала она сквозь слезы. — И я знаю, что ни один парень не захочет меня, потому что всегда будет кто-то, у кого нет подобного на лице. — Она ткнула пальцем в поврежденную сторону лица.

В этот момент я почувствовал себя самым большим куском дерьма на планете. Я думал, что она прекрасна, и у меня даже никогда не было мысли, что она могла подумать, что я оставил ее из-за шрамов. Я не был слепцом, я видел их, но они просто были частью ее, как и ее карие глаза, ее курносый нос, веснушки, ее элегантная походка, улыбка. В то время как я видел шрамы, как все другие, я мог видеть то, что не замечали другие. Я мог видеть скрытую красоту, которой обладала Бёрд, видимую для такого как я, кто живет за пределами пяти чувств, как большинство других одержимых.

Она была в буквальном смысле звездой, ярко сияющей, проходя по планете и украшая ее своим присутствием. Она была тем, что обычно высматривают на ночном небе, задумываясь о бесконечных возможностях. Она была светом, который мы пытались схватить, но никогда не могли прикоснуться. Вот кем была Бёрд: падающей звездой. Танцующей звездой.

Я думал, что она знает это. Я думал, что потому-то она излучает свет. Я никогда не предполагал, что Бёрд может даже на секунду задумываться, что она далека от совершенства. В этот момент, я хотел, чтобы она почувствовала себя лучше. Меня не заботило то, что я должен был сдержать свои чувства под замком, меня не заботила потеря контроля.

Я подошел к ней и положил свою руку на ее, сжав.

— Ты думаешь, что из-за этого я ушел?

— Мне не нужно, чтобы ты лгал мне. Я слышала все, что ты мог бы думать. И я не хочу твоей жалости.

— Хорошо, потому что я не собираюсь тебя жалеть, — сказал я.

Она вздрогнула, не ожидая от меня такой резкости.

— Потому что то, что я собираюсь сказать тебе — правда. Я хочу, чтобы ты понимала это. — И сейчас я немного злился на мир, из-за которого она так чувствовала себя, что верила им, а не себя, злился на себя за то, что никогда не говорил ей, как вижу ее. Я сильнее сжал ее тонкую руку. — Я наблюдал за тобой месяцами, думая, что любой парень будет самым счастливым, заполучив тебя. Я наблюдал, как ты сияла и смеялась. Я наблюдал твою улыбку и твои яркие волосы, что горели красным как пламя. Ты необычная, красивая и изящная. Тебя окружает волшебная аура, и ты даже не знаешь этого. — Я положил вторую руку на нее и притянул ее, даже не осознавая этого.