Если нет

На горизонте розовый и серый
Недвижный лайнер, смутный, как рассвет.
Я на него гляжу с тоской и верой,
А может быть, его там вовсе нет.
Таким я вижу розовый и серый,
Морской, рассветный цвет небытия,
В котором всё измерят верной мерой —
По крайней мере в это верю я.
В конце времен – неблизком или близком,
На горизонте дымно-заревом
Пусть василиск возляжет с василиском,
Но агнец перестанет спать со львом.
Не то что кара-кара портит нравы, —
Не ад с котлами – это скучный бред, —
Но просто мы поймем, что были правы.
А если нет —

Что ж, если нет, то снова быть неправым,
Гордиться не победой, а виной
Сочту финалом менее слащавым
И более логичным, чем иной.
Не выправит горбатого могила,
Не ототрет родимое пятно.
Со мною только так всегда и было
И быть должно.

В эпоху византийца Юлиана,
Отступничества долгие года, —
Так просто быть в составе миллиона,
Решившего, что это навсегда!
Пока ликуют псы и скоморохи,
Как знать, что отречение Петра —
Не суть эпохи, а петля эпохи,
И, может быть, последняя петля?
Последнее свидетельство – отступник,
Уловка мирового скорняка.
Так птицы возвращаются на сутки,
Чтоб улететь уже наверняка,
И эти все сегодняшние лажи —
Не сделавшийся явным ход планет,
Не глас народа, не секунда даже.
Но если нет —

Я все равно сказал бы, умирая,
Что лучше так, что это правый суд,
Что ни к чему искать земного рая —
Что значит рай, по крайней мере тут?
Смешно мечтать при гибнущем режиме,
Что лилия взметнется из гнилья.
Сгнием и сгинем. Это заслужили
И вы, и я.

Я знаю мира тайное лекало,
И вся его заржавленная жесть,
Вся плоть его мне чаще намекала
На то, что нет, а не на то, что есть.
Вся радуга павлинья, вся Кампанья,
Вся смертная, цветущая бурда —
Не будет ни суда, ни оправданья.
Но если да —

То эта незаслуженная милость
Как раз и есть основа всех основ,
Которая сквозила или снилась
И плакать заставляла после снов
Над каждою мучительной химерой,
За всем моим бессильем и тоской —
Цвет милосердья, розовый и серый,
Рассвет морской.