Если она кровоточит

Он подумал, что она уже заснула или собирается засыпать, когда она задала вопрос Эла Стэмпера. Она никогда не спрашивала его раньше, ни во время его первых двух попыток написать роман, даже во время продолжающегося группового траха, который был Деревней на Холме.

“Почему написание романа так важно для тебя? Это все из-за денег? Потому что у нас все в порядке с твоей зарплатой и бухгалтерской работой, которую я беру. Или все дело в опубликовании?”

“Ни то, ни другое, поскольку нет никакой гарантии, что она вообще будет опубликована. И если бы он оказался в ящике стола, как плохие романы по всему нашему круглому миру, я бы не возражал.- Когда эти слова слетели с его губ, он понял, что они действительно были правдой.

“А что потом?”

С Элом он говорил о завершении работы. И про волнение от исследования неизведанной территории. (Он не знал, действительно ли верит в это, но знал, что это понравится Элу, который был скрытым романтиком.) Такое дерьмо не годится для Люси.

- У меня есть инструменты, - сказал он наконец. “И у меня есть талант. Так что это может быть и хорошо. Она может быть даже коммерческой, если я правильно понимаю значение этого слова, когда речь заходит о художественной литературе. Для меня все хорошо, но это не главное. Не самое главное. Он повернулся к ней, взял ее руки в свои и прижался лбом к ее лбу. “Мне нужно закончить. Это все. В этом-то все и дело. После этого я могу либо сделать это снова, и с гораздо меньшим усилием und drang, либо отпустить. И то, и другое меня вполне устраивало.”

- Другими словами, закрыть дела.”

“Нет.- Он употребил это слово в разговоре с Элом, но только потому, что это было слово, которое Эл мог понять и принять. “Это совсем другое дело. Что-то почти физическое. Ты помнишь, как у Брэндона в горле застрял помидор черри?”

“Я никогда этого не забуду.”

Брану тогда было четыре года. Они ужинали в ресторане "Кантри Китчен" в Гейтс-Фоллз. Брэндон издал сдавленный рвотный звук и схватился за горло. Дрю схватил его, развернул и дал ему "Геймлих". Помидор выскочил целым и с громким шипящим звуком, как пробка из бутылки. Ничего страшного, но Дрю никогда не забудет умоляющий взгляд их сына, когда тот понял, что не может дышать, и догадывался, что Люси тоже никогда не забудет.

“Вот так, - сказал он. - Только застрял у меня в мозгу, а не в горле. Я не задыхаюсь, конечно, но и воздуха мне не хватает. Мне нужно закончить.”

“Хорошо, - сказала она и погладила его по щеке.

“Ты меня понимаешь?”

- Нет” - ответила она. “Но ты знаешь, и я думаю, что этого достаточно. А теперь я иду спать.- Она повернулась на бок.

Некоторое время Дрю лежал без сна, думая о маленьком городке на Западе, о той части страны, где он никогда не был. Впрочем, это не имело значения. Он был уверен, что воображение его не подведет. Все необходимые исследования можно будет провести позже. Если, конечно, эта идея не превратится в Мираж на следующей неделе.

В конце концов он заснул, и ему приснился хромающий шериф. Никчемный сын-расточитель, запертый в крошечном захламленном ящике тюрьмы. Люди на крышах домов. Противостояние, которое не будет—не может-длиться долго.

Ему снилась горькая река в штате Вайоминг.

4

Эта идея не превратилась в мираж. Она становился все сильнее, ярче, и неделю спустя, теплым октябрьским утром, Дрю погрузил три коробки с припасами—в основном консервами—на заднее сиденье старого "Субурбана", который они использовали в качестве второго транспортного средства. За ним последовала спортивная сумка, полная одежды и туалетных принадлежностей. За вещмешком последовали ноутбук и потертый футляр с папиной старой портативной пишущей машинкой "Олимпия", которую он хотел использовать в качестве запасного варианта. Он не доверял силе электричества; линии имели тенденцию ломаться, когда дул сильный ветер,и дальние поселки были последними местами, где восстанавливалось электричество после удара.

Он поцеловал детей на прощание перед тем, как они ушли в школу; сестра Люси будет там, чтобы поприветствовать его, когда он вернется домой. Теперь Люси стояла на подъездной дорожке в блузке без рукавов и выцветших джинсах. Она выглядела стройной и привлекательной, но ее лоб был нахмурен, как будто у нее была одна из ее предменструальных мигреней.

“Ты должен быть осторожен, - сказала она, - и не только в своей работе. северная страна пустеет между Днем труда и Охотничьим сезоном, и сотовая связь останавливается в сорока милях от Преск-Айла. Если ты сломаешь ногу, гуляя по лесу... или заблудишься…”

- Дорогая, я не хожу в лес. Когда я пойду—если я пойду-я буду держаться дороги.- Он присмотрелся к ней поближе, и ему было все равно, что он видит. Дело было не только в нахмуренных бровях-в ее глазах появился подозрительный блеск. “Если тебе нужно, чтобы я остался, я останусь. Просто скажи это слово.”

“А ты бы действительно хотел?”

- А ты попробуй.- Молюсь, чтобы она этого не сделала.