Если сердце верит

— Вы осудили и обвинили мистера Салливана. Но разве то, что вы делаете, не злоупотребление властью?

— Простите, — обратился Джон к репортеру, задавшему этот вопрос. — Не могли бы вы представиться?

— Пол Риццо, «Ситисайд»!

— Пол Риццо? Вот как? — Беспросветная тупость! Джон оживился. Он не мог и надеяться на такую удачу, даже если бы во всех подробностях продумал сценарий. Пол Риццо сам встал под огонь! Теперь он был крайне удобной мишенью. — А в качестве кого вы здесь присутствуете?

Многие в зале изумленно переглянулись, да и сам Пол был поражен.

— Я уже семь лет работаю в штате «Ситисайд».

— А до этого? — спросил Джон.

В «Лейк ньюс» об этом ничего не было. Газета целиком сосредоточилась на злом умысле Терри и на тех бедах, которые были вызваны его действиями. Но сейчас у Джона появился уникальный шанс.

— Где вы учились?

Риццо беспокойно огляделся и весьма натянуто сказал:

— Это к делу не относится.

— Да неужели? Вы ведь очень гордитесь тем, что окончили колледж Дюка и защитились в Нью-Йоркском университете. Во всяком случае, так сказано в вашей автобиографии, хранящейся в личном деле в «Ситисайд». Полагаю, именно эту информацию вы предоставили своим работодателям, нанимаясь на работу. Я и сам слышал, как вы говорили об этих своих заслугах. Но дело в том, что заслуг-то никаких нет. Согласно архивам колледжа, вас выгнали оттуда после двух лет обучения. А в университете нет ни одной записи, подтверждающей, что вы вообще имели отношение к их аспирантуре. Так что вы просто солгали. А если вы лжете в таких делах, то как же доверять вашей писанине?

Лили даже стало жалко Риццо. Публичное унижение — это не смешно. Но Джон не был жесток. Если бы существовал иной путь, он избрал бы его.

К тому же урок, болезненный для Пола Риццо, пойдет на пользу всем остальным. Лили подняла голову. Она готова была поклясться, что Майда слегка улыбнулась.

«Нет, все-таки справедливость — великая вещь», — сказал себе Джон, когда загнанный в угол Риццо зашипел, чуть не брызгая слюной:

— Ваша информация неверна. И потом, это мое личное дело, в какую школу я ходил.

— Правильно, — бросил Джон. — Так же как и то, где мисс Блейк делает покупки, где она обедает и проводит отпуск. Это ее личное дело.

— Вы избегаете ответа на вопрос.

— Поскольку вы не имеете оснований присутствовать на пресс-конференциях, то и вопроса не было, — парировал Джон и указал на следующего корреспондента: — Прошу.

— Но возмущение мистера Риццо справедливо, — заявил тот. — Вы нажали на определенные рычаги, чтобы вытащить нас сюда, на эту пресс-конференцию. Разве это не злоупотребление вашим положением?

— Я никого не заставлял сюда ехать. Не выдумывал никаких ложных поводов. Я сказал только, что располагаю свежей информацией, и вы приехали. И вот я выдал вам обещанную информацию.

Другой репортер спросил:

— А как насчет суда и обвинений в адрес мистера Салливана?

— Это не суд, а обычное журналистское расследование. Я лишь опубликовал его результаты в моей газете.

— Чем же это отличается от того, что он сделал в отношении мисс Блейк?

— Он фабриковал, фальсифицировал и выдумывал материалы. А в «Лейк ньюс» публикуются только факты.

— Вам не следовало созывать ради этого пресс-конференцию.

— Нет, следовало. Это новый поворот в деле, которое так долго приковывало ваше внимание. Но теперь вы все устали от него, переключились на другие сюжеты и не стали бы перепечатывать ни строчки из «Лейк ньюс», если бы я не пригласил вас сюда.

— Почему вы так уверены, что мы будем писать об этом?

Джон ухмыльнулся. Уж он-то уверен. Он знает, как рассуждает журналист. Черт возьми, разве сам он не был одним из них?!

— Оглядитесь. Сколько здесь собралось представителей прессы! Неужели вы рискнете упустить этот шанс, зная, что ваш конкурент наверняка поместит на первой полосе броский заголовок и тем самым сделает выигрышный ход? Мисс Блейк порочили и поливали грязью, пусть же теперь и реабилитируют ее на первых полосах.

— Но в результате будет опорочен Салливан. А он уже и так уволен. Разве это недостаточное наказание?

— Это было бы достаточным наказанием, но «Пост» стремится сохранить все в тайне. Они не собираются объявлять о его увольнении своим читателям, потому что тогда о них самих плохо подумают. Они не откроют рта даже тогда, когда Салливана приютит другая газета. Да и пускай. Ведь должен же он как-то зарабатывать себе на жизнь. Но я считаю необходимым предупредить читателей. — Джон указал на еще одну поднявшуюся руку.

— Мисс Блейк, вы артистка эстрады. Не кажется ли вам, что этот скандал может способствовать вашей дальнейшей карьере?

— Я учительница. И я потеряла работу из-за того, что «Пост» оклеветала меня. И еще я — пианистка. И эту работу я тоже потеряла, потому что… дурная слава… потому, что кто-то поверил нечестным людям. — Она сделала паузу и собралась с духом. — Это был очень тяжелый опыт. Не думаю, чтобы мне когда-нибудь захотелось подобной славы.

— Не прокомментируете ли обвинения по поводу кражи автомобиля?

Кэсси опередила ее: