Если свекровь — ведьма

– Ваша дочура у меня жениха увела! – нависла я над ним. – И если вы мне не скажете, где Мелисса, я вас в… в… крокодила превращу!

И я угрожающе растопырила над ним руки. Ну, он же, бедолага, не знает, что я сегодня без магии осталась.

– Ы, – снова сказал он. Потом язык, видимо, стал его слушаться: – Я скажу, скажу. Вы только моей жене не говорите, что это я сказал… Ведь там у нас… некоторые вещицы… Мои доски… а у нее… Я ведь на доске катаюсь…

– На доске? – не поняла я. О чем это он?

– На серфе, – гордо выпятив нижнюю губу, заявил он.

Ха. Я представила себе на серфе этого пузатого дядьку в костюме. Хотя на серфе не катаются в костюмах. В гавайских шортах. Ой, да лучше и не представлять.

– Значит, на острове? – впился взглядом в Весловского инспектор.

– Да, – поник тот.

– На каком?

– Канары, – еще больше сник тот.

– Конкретнее.

– Ла Гомера, – еле слышно пролепетал Весловский.

А бабуля угадала насчет острова. Однако, ничего себе, какие эти соседи миллионеры. Домик у них на Канарах!

– Отлично, – сказал инспектор. – Говорите адрес.

Весловский произнес какую-то абракадабру, вроде плайа дэтэгульхуль, а потом более понятное «Вилла Белладонна». Но Бондин, похоже, понял все. Кивнул, записал в телефон.

– Только она не могла туда поехать, – сказал Весловский.

– Почему это?

– К нам кто-то повадился воровать по мелочи – закуски, журналы… Похоже, кто-то ключ скопировал. Так что жена вызвала мастера, он изменил замки, и потом я отдал ему все ключи на перенастройку. Только вчера утром. Они сказали, ключи будут готовы не раньше чем через неделю.

Бондин кивнул:

– Перенастройка – дело небыстрое.

– Ну да.

– Значит, на виллу ваша дочь войти не сможет, – полувопросительно произнес Бондин.

– Без ключа-то… – робко пожал плечами Весловский.

– Что ж, остается надеяться на ступу, – хмуро сказал инспектор, повернулся ко мне и скомандовал: – Идем.

Он подхватил саквояж и плащ, шагнул к двери, потом остановился:

– Вряд ли мы вернемся к полудню, так что придется вызвать замену. – Он нажал кнопки на своем сотовом, приложил трубку к уху: – Бондин. «Золотые тополя». Я должен уехать. К полудню не успею. Кто-то есть поблизости от «Золотых тополей»?.. – Он подождал минутку, глядя на меня с улыбкой.

Я смутилась, отвернулась.

Бондин продолжил говорить в телефон:

– Жасмин? – Он поморщился. – Хорошо. Тогда передайте ей, четверо инспектируемых будут отсутствовать некоторое время. Мелисса Весловская, Михаил Реймс, Виктория Пешкина, Орхидея Бин… По разным причинам. Отчет предоставлю позже. – Он положил трубку обратно во внутренний карман своего полосатого пиджака.

Похоже, эта Жасмин ему не очень по душе. Интересно, почему?

Бондин раскрыл дверь. Позади раздался жалобный голос Весловского:

– Инспектор, вы не накажете нас за серфы и шезлонги?

– Там видно будет, – отозвался жестокий инспектор и вышел в библиотеку. Остановившись рядом с по-прежнему сидевшей у столика женой серфингиста, он произнес, вопросительно приподняв бровь: – Шезлонги?

Та побледнела, поднялась:

– Там ведь берег почти пустынный… – Тут она заметила мужа, который вышел из кабинета вслед за нами, и бросила гневно: – Болтун!

– Но вдруг кто-то бы все же увидел? – спросил инспектор.

– Так я на это и рассчитывала, – непонятно произнесла Весловская, но потом спохватилась. – То есть… А я вот уже написала. – Она протянула ему лист с несколькими строчками. Перед каждой строчкой стояла цифра. Похоже, это был список чего-то.

– Отлично, – сказал Бондин, забрал лист и двинулся дальше. Но потом оглянулся: – Да, кстати, можете отправляться домой. Но не удаляйтесь от своего поместья далее чем на семь километров. О возможности свободы передвижения вам будет сообщено.

Я пошла за ним, спросила тихо:

– Вы ведь на самом деле ничего не знаете про шезлонги?

– Не знаю, – сказал он и смешливо улыбнулся.

Ужас. Что за тип.

А тип снова набрал чей-то номер на телефоне и сказал:

– Да. Весловским, Сигизмунду и Повилике, разрешено перемещение из «Золотых тополей» в «Дом у озера», под домашний арест.

– И зачем только Мелиссочка сбежала! – раздался рыдающий голос Весловской позади.

Я обернулась. Муж утешал ее, обняв за плечи. А та продолжала причитать:

– Зачем ей этот остолоп Реймс?

Бондин уже убрал сотовый и как раз открыл дверь в гостиную. От двери отпрянула Далия.

– А я как раз… шла в библиотеку, хотела… почитать, – сердито сказала она, что-то пряча за спину.

– Прошу, – Бондин пропустил ее внутрь.

Далия поравнялась с соседями и сказала:

– Остолоп?! Меня больше удивляет, зачем Мише девица, которая умеет только танцевать да бонсаи делать!

– Икебаны, – гордо вздернула нос рыжая соседка.

Далия только небрежно махнула рукой – мол, все равно ерунда.

А сосед как-то подтянулся весь, убрал руку с талии жены и подался к Далии:

– Ну что вы, Далия Георгиевна, на самом деле – это было бы такое счастье – сблизиться с вами… то есть… чтобы наши семьи… Это она от расстройства ляпнула…

Весловская гневно взглянула на мужа и дернула его за руку:

– Ты забыл, нас домой отпустили. Идем.

Мы с Бондиным уже вышли в гостиную. А сосед разливался соловьем: