Если только ты

Его волосы, мокрые после душа, зачёсаны назад сильнее обычного, открывая взгляду большие проницательные серые глаза, красивые линии скул и подбородка. При виде меня Себастьян улыбается, как тогда, на льду — ослепительные зубы и глубокие ямочки на щеках. Моё сердце кружится волчком.

Когда он роняет сумку, я обхватываю его руками и позволяю ему закружить меня.

— Ты был невероятен.

— Я знаю, — говорит он, смеясь мне в шею.

Я фыркаю, когда Себастьян ставит меня на пол, и дотрагиваюсь до его головы.

— Ты в порядке?

— Да, — он пожимает плечами. — Возможно, это тебя шокирует, но у меня есть некоторый опыт участия в драках. Я знаю, как сделать так, чтобы меня не слишком сильно ударили.

— Про последнюю часть я бы и не подумала, — говорит Фрэнки, подходя к нему. Она сжимает его руку и выдает нечто, поразительно похожее на улыбку. — Ты отлично справился.

Улыбка Себастьяна увядает, как будто Фрэнки ошеломила его. Он моргает, глядя на неё.

— Я, эээ… спасибо.

Фрэнки хмурится, затем шлёпает его по руке.

— Что с тобой не так? Почему ты так себя ведешь?

— Ты сделала мне комплимент! — он отступает на шаг, чтобы она не могла до него дотянуться. — Я не знаю, что с этим делать.

— Прими чёртов комплимент, Готье, Господи. Я же не настолько строга к тебе, правда?

Рен обнимает Фрэнки за плечи и целует в висок.

— Франческа. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — бормочет она, глядя на Себастьяна. — Но вот этот наводит меня на мысль, что я его травмировала.

Себастьян улыбается Фрэнки, и выражение его лица становится теплее.

— Ты не травмировала меня, Фрэнки. Я просто… начинаю привыкать к тому, что на самом деле заслуживаю от тебя добрых слов.

Выражение лица Фрэнки смягчается.

— Что ж, хорошо.

— Ты был великолепен, älskling, — говорит мама, притягивая голову Рена к себе и целуя его в висок.

Рен улыбается.

— Спасибо, мама.

— И ты тоже, Себ, — мама обнимает Себастьяна.

Он моргает, глядя на меня поверх её плеча и широко раскрыв глаза, затем медленно кладёт руки ей на спину.

— Спасибо…

— Классная игра, сынок, — следующим появляется папа, по-медвежьи стискивает Рена, затем прижимает к себе Себастьяна, как только мама отпускает его.

Из Себастьяна вырывается весь воздух.

Я прикусываю губу и пожимаю плечами, когда он смотрит мне прямо в глаза, морщась, как мне кажется, от сдерживаемого смеха.

— Дай парню дышать, — говорит Рен, похлопывая папу по спине.

Папа отпускает его.

— Вы двое, — он указывает на моего брата и Себастьяна. — Это был прекрасный хоккей.

— Спасибо вам, доктор Би…

— Себби!

Голос, которого я никогда раньше не слышала, прерывает наш разговор. Плечи Себастьяна приподнимаются, а челюсти сжимаются. Он оборачивается. Там стоит женщина, на вид лет сорока с хвостиком, высокая и худощавая, сложенная, как балерина. Его мать?

Волосы у неё тёмные, как у Себастьяна, но глаза тёмно-синие, совсем не такие, как у него. Рядом с ней стоит седовласый мужчина в очках в металлической оправе, с такой же прямой спиной, как и у неё. На нём дорогое шерстяное пальто. Он вообще не обращает на нас внимания, хотя женщина бросает на нас косой взгляд, прежде чем устремиться к Себастьяну.

— Ты был великолепен, мой дорогой сын. Я так горжусь тобой.

Себастьян застывает в её объятиях. Я наблюдаю за этим разговором с растущим беспокойством.

— Думаю, нам пора, — говорит мне мама, прежде чем повысить голос. — Себ.

Он бросает взгляд в её сторону, всё ещё не выбираясь из объятий своей матери.

— Присоединяйся к нам, ладно? — говорит моя мама. — Мы отпразднуем.

Он сглатывает, затем кивает.

— Я с удовольствием.

— О, но, Себби…

— Вам тоже будут рады, — говорит мама, вежливо улыбаясь. — Если, конечно, Себ захочет, чтобы вы пришли.

Я прикрываю рот рукой, ахнув. Моя мама такая крутая.

С этими словами мама берёт папу под руку, затем поворачивается к Рену и Фрэнки, двигаясь следом за остальными членами моей семьи, которые прошли немного дальше по коридору. Рен оглядывается на Себа, переводя взгляд с него на маму и озабоченно хмуря брови.

Я прогоняю его взмахом руки. Я тут сама справлюсь.

— Мам, — голос Себастьяна напряжён, как будто его душат. Когда я оборачиваюсь, мне кажется, что так оно и есть. Его мать всё ещё прижимает его к себе и что-то шепчет ему на ухо.

— Кэтрин, — произносит мужчина. Если голос Себастьяна показался мне холодным, то голос этого человека — просто арктический мороз. Он до сих пор не взглянул ни на меня, ни на мою семью, и, что более важно, даже не среагировал на присутствие Себастьяна. — Тебе не кажется, что этого уже достаточно?

— О, Эдвард, я просто счастлива его видеть. Я так горжусь им, — она отстраняется, похлопывая Себастьяна по щеке. Он вздрагивает. — Ты наконец-то взял себя в руки, не так ли?

Взгляд Себастьяна становится холодным, пока он смотрит на неё сверху вниз. Я чувствую, как он ускользает, словно солнце, скрывшееся за тёмными, тяжёлыми тучами.