Если ты меня простишь

В тот день, когда твой отец достал белый шатер и протянул его по периметру дачи, приехали многие знатные люди. Я тогда накрывала на стол, подавала горячие блюда, закуски. Заметила, что пришла твоя подруга Нина вместе с родителями. Все рыжеволосые как на подбор, заметно выделяющиеся среди толпы своей внешностью и количеством детей. Я увидела, как отец Нины во время разговора протянул твоему папе книгу. Степан Федорович поблагодарил его и оставил книгу в прихожей, на столике у зеркала. Кто-то из гостей узнал в Иванове-старшем очень нехорошего человека, который подпольно собирал и организовывал встречи в Москве и готовился к покушению на действующего секретаря ЦК КПСС. Кто-то из гостей тут же доложил куда нужно о связях твоего отца с Ивановым. Твоего отца вызвали на допрос и стали узнавать, каким образом он познакомился с Ивановым, часто ли они встречались, ходил ли Степан на собрания организованные Ивановым. Я не забыла о той подаренной книге и спалила ее в печке, где стоит летняя кухня, как только отца вызвали в Москву. Среди страниц я обнаружила приглашение на одну из встреч тайных лиц. Я рассказала сегодня об этом Степану, а он в свою очередь поделился со мной тем, что происходило в эти дни в Москве. Зося, не злись на отца, а радуйся, что он вернулся домой целым и невредимым.

Я обняла Дарью за талию и вдохнула вкусный запах ее вещей. В этот раз она пахла шарлоткой.

Ты у нас самая лучшая, - сказала я. – Спасибо тебе. Я обещаю, что никогда и никому не расскажу о нашем разговоре.

Дарья уложила меня в кровать, причесала мои длинные волосы, накрыла пушистым одеялом и даже спела колыбельную. Я почувствовала себя маленькой девочкой, которой мама поет песни перед сном. Закрыв глаза, я провалилась в спокойный длинный сон.

Утром я все размышляла, как буду избегать встреч с Ниной, как сказать ей, что не могу больше дружить с ней, но все решилось само собой. Нина уехала из дачи следующим же ранним утром, вместе со всей семьей, близнецами и Алексеюшкой, не прощаясь. Проходя мимо их дачи я с грустью заглядывала в пустые окна, которые не так давно были наполненны детским смехом и озортсовом. Я тогда просто вздохнула с облегчением. Так даже лучше, что они съехали спонтанно, не предупредив. Теперь единственной моей отрадой в поселке стал Борис. Вот только встречаться с ним часто как раньше уже не получалось.

Непостоянный август подходил к своему завершению. Наши теплые вечера на обрыве были наполнены прохладой и сыростью. Ощущалось, что лето подходит к своему логическому концу и наступает грустная для меня осень. Я со слезами на глазах зачеркивала дни календаря, висевшего в моей комнате. Мне было невыносимо больно от мысли, что скоро все закончится для нас двоих. Мы грелись с Борисом пледом, который он стащил из дому, и касались друг друга телами. Так было теплее, так мы согревались.

Что будет с нами дальше? – спросила я. – Я так привыкла жить тобой.

Я верю, что мы будем вместе, - сказал Боря. – Знаешь, я уже рассказал маме о тебе. Сказал, что когда ты окончишь школу я женюсь на тебе и заберу к себе в деревню.

Я грустно улыбнулась, поражаясь его наивности. Борис все еще строил воздушные замки, как маленький верил в сказку о нас со счастливым финалом. А мне хотелось кричать: «Неужели ты не понимаешь, что это конец?».

Часть 8.

Я сдалась под напором Бориса и неожиданно летом заглянула к нему в гости. Дом был скромным, но очень аккуратным – недавно были побелены стены, отремонтирована крыша, построен хиленький забор. Дом был в три раза меньше нашей дачи, и я задумалась, как там помещается такая огромная семья. Борис жил с родителями и младшими сестрами Катей и Валей.

В тот день у мамы Бориса был День рождения, я принесла ей сорванный на собственной клумбе букет роз и небольшой пирог, который мне быстро испекла Дарья. Отец был на работе, мать еще спала, поэтому у нас было время, чтобы остаться незамеченными. Дарья украсила пирог кремом и ягодами малины. Осторожно срезала на клумбе белые розы и повязала их красной лентой.

Мама Бориса была полноватой женщиной, с простым открытым лицом и ямочками на щеках. Ее руки были грубыми, в мозолях от утомительной физической работы. Она носила платок на голове и простое ситцевое платье с изображением подсолнухов. Мама приветливо позвала нас с Борисом за скромный стол. Внезапно мне стало стыдно перед всеми собравшимися людьми за то, что я живу совершенно не так, как они. За то, что у нас всегда есть мясо и рыба, свежая выпечка и изысканный алкоголь. За то, что я никогда не знала как это – бывать голодным оттого, что нам нечего есть. Я чувствовала себя некомфортно, как и они себя рядом со мной. Я как дура вырядилась в дорогое заграничное платье, которое папа привез из Парижа, в то время, как младшая сестра Бориса Валя донашивала за старшей ее вещи.

Зоя, Вы из Москвы, наверное? – спросила Катя.

Из Москвы, - ответила я, опустив голову.

Там, наверное, безумно красиво, правда? – спросила она.