Если ты меня простишь

Неплохо. Я решила забрать Сашу, - вдруг разоткровенничалась я.

Он остановился, похлопал меня по плечу и лучезарно улыбнулся.

Я знал, Зоя. Знал, что ты обязательно передумаешь.

На душе стало чуточку теплее и спокойнее. Дмитрий Леонидович внушал доверие. Только от него я чувствовала большую поддержку и невероятную уверенность в себе. Мне так этого не хватало долгое время, с начала моей беременности. Чтобы кто-то вот так просто похлопал меня по плечу и сказал, что все обязательно будет хорошо.

Мы вошли в отделение реанимации. В кувезах лежало уже трое детишек. Новенький ребенок был не таким мелким, как мой, но все же не мог самостоятельно дышать. Я вдруг почувствовала, что хочу потрогать крохотные пальчики моего сына, вдохнуть его запах и прижать к себе. Я ощутила потребность в своем ребенке. Я следила за ним во все глаза и старалась запомнить каждую деталь. Несколько крупных слезинок скатилось по моему лицу прямо на пол. Заметив это, Дмитрий Леонидович упрекнул меня.

Ну-ну, детка. Хватит. Возле таких деток плакать нельзя. Ты должна быть сильной, потому что твой ребенок чувствует твое настроение. Ты же не хочешь, чтобы он тоже грустил? – спросил доктор.

Я улыбнулась и насухо вытерла слезы.

Вот так-то лучше. Так намного лучше.

То февральское утро было ясным – яркое солнце ласково заглядывало в палату, явно намекая, что скоро долгожданная весна. Я довольно раскрыла глаза и посмотрела в белоснежный потолок. Кажется, сегодня день перемен – я наконец-то осознала, что стала матерью и теперь готова в полной мере нести ответственность за своего малыша... Только бы мама была не против и уговорила отца. По ее вчерашней реакции я не поняла, сильно ли испугала ее, или нет?

Я привела себя в порядок – расчесала волосы, почистила зубы, умыла уставшие от слез глаза. Мои веки чуть припухли, на лице все еще были красные точки после нескольких неудачных потуг. Собрав волосы в хвост, я услышала, что в палату вошли.

Зоя, тебя вызывают в кабинет заведующей, - сказала молоденькая медсестра.

Хорошо, иду.

Роженицы в палате странно переглянулись, провожая меня взглядом до самой двери. Стараясь не забивать голову глупыми мыслями, я поднялась на второй этаж, туда, куда указала мне медсестра и решительно вошла в кабинет с красной табличкой. В кабинете сидела мама, повернутая спиной ко мне. Услышав, что дверь раскрылась, она резко дернулась и растерянно посмотрела на меня. За большим дубовым столом, с новенькой печатной машинкой сидела заведующая – Никонова Татьяна Павловна. Она окинула меня своими черными глазами и кивнула головой на пустой стоящий рядом с мамой стул. Я покорно села.

Зоя, милая... – начала мама, но заведующая резко оборвала ее речь.

К сожалению, ребенок умер сегодня ночью. Нам очень жаль, мы сделали все что могли.

Тон заведующей был абсолютно равнодушный. С нотками раздражения и неприязни. Во всяком случае, мне именно так и показалось тогда. И только потом я осознала и распробовала ее слова, которые громко звучали в моей голове.

Вчера он был жив, - сказала я. – Дмитрий Леонидович сказал, что у него есть шансы. Я видела ребенка собственными глазами!

Хм, Дмитрий Леонидович? Интересно. Вчера был, но ночью состояние ребенка было критическим, все показатели зашкаливали. Бригада реаниматологов пытались сделать все, что было в их силах, но увы, - сказала Татьяна Павловна, поджав свои напомаженные губы. – Твоя мама готова забрать тебя прямо сейчас под расписку. А мы в свою очередь готовы пойти тебе на уступки и выписать чуть раньше положенного срока.

Я громко выдохнула и посмотрела в потолок. «Только не плачь, не плачь... Только не при ней», - умоляла себя я.

Мне нужно к Дмитрию Леонидовичу! Он докажет Вам! Скажет, что я не вру!

Зоя, не грусти, - сказала мягко заведующая. – У тебя еще будут дети. Тем более, ты хотела отказаться от мальчика.

Я передумала, - твердо ответила я. – Я хотела... хотела его забрать.

Мои соседки еле слышно попрощались со мной. Я вышла на морозную улицу, обернулась назад и посмотрела на окна. «Прости меня, малыш», - прошептала я и почувствовала, как мама берет меня под руку. Казалось, она не чувствует никакой утраты, не чувствует, что мы что-то сделали не так.

Папа ждет нас в Москве, - сказала она, садясь на заднее сиденье бежевых Жигулей. – Говорит, что приготовил тебе подарок.

Мам, ты правда думаешь, что мне сейчас нужны подарки? – спросила я, глядя в заледеневшее окно.

Она надолго умолкла и следила за дорогой, больше не спрашивая меня ни о чем, больше не задавая никаких вопросов. Да и мне не хотелось говорить, хотелось поскорее оказаться в одиночестве и рыдать. Мы приехали к дому Валентины, и вышли из машины, волоча за собой вещи.

Я хотела сказать, Зоя, что у нас завтра утром поезд, - тихо произнесла мать.

Ладно, - я пожала плечами, мечтая как можно скорее оказаться дома.

Закрывшись в своей временной комнате на дверной засов, я упала на кровать и закрыла глаза. Я слышала, как разговаривают на кухне тетка с матерью.