Если ты меня простишь

Как ни крути, но смерть ребенка всем вам даже на руку, - сказала Валентина. – Теперь у девки будет шанс на нормальную жизнь.

Ты права, Валя, - говорила мама. – Так лучше для нее же самой. Как жаль, что она не понимает пока этого. Пожила бы она со своим ухажером в глухой деревне, на одну его зарплату в свои шестнадцать с грудным ребенком на руках. Я посмотрела на нее, как тогда бы она запела! Тут же попросила бы отца забрать ее оттуда.

Эх, молодость. Что с нее взять-то?

Я закрывала уши подушками, только бы не слышать противный теткин голос. Она говорила нарочито громче, прибавляя мне страданий и боли. Ребенка больше нет, и никогда не будет... но свободна ли я теперь? Я поднялась с постели и подошла к окну с яркими морозными узорами. На улице лежали огромные сугробы снега, люди спешили домой, проходя мимо наших окон, начинало смеркаться. Я тихонько приоткрыла окно и залезла на подоконник. Леденящий ветер мигом заморозил мое тело. Я стояла в одной ночной рубашке и дрожала от холода. Я на пятом этаже и если повезет – я спрыгну и тут же умру. А если нет...? Я услышала резкий стук в двери. Мама с силой молотила кулаками и кричала, чтобы я тут же открыла ей двери. И я струсила. Я закрыла окно, закрыла ручки и легла назад в свою кровать.

Часть 11.

Скачано с сайта knigomania.org

Ира, Москва, 2015 год.

На улице начинало темнеть. Я сидела на удобном стуле с подушкой и, боясь дышать, внимательно слушала Зою Степановну. Она отвернулась к окну и говорила стальным голосом, изредка поворачивая голову в мою сторону, словно переживая, что я могу уйти. Когда она замолчала, я поняла, что на сегодня рассказ окончен. У нее закончились силы. Сегодня и так  было сказано слишком много.

Помоги мне принять ванную, - лишь попросила женщина после минутного молчания.

Я согласно кивнула, пересадила ее в кресло и покатила в сторону ванной. Зоя Степановна хорошо позаботилась о себе и своей безопасности в квартире. В ванной комнате везде были поручни – на стене, у раковины, внутри ванной, чтобы можно было с помощью рук поднять себя. Я помогла женщине раздеться и сесть в горячую ванную с пеной и морской солью.

Выйди, я позову.

Ладно, - кивнула я.

Зоя Степановна осталась за закрытой дверью с прикрытыми глазами. Ей необходимо побыть в себе, в своих мыслях и воспоминаниях. Я тем временем собрала свои вещи, приготовившись уходить. В кармане пиджака запищал телефон. Я с улыбкой прочитала сообщение от Вани, и довольная направилась на помощь Зое Степановне. Та сразу же заметила перемены в моем настроении.

Неужели помирилась со своим? – она пренебрежительно скривила лицо.

Нет... это уже другой делает меня счастливой, - ответила я.

Когда я выходила из квартиры Зои Степановны, то уже знала, что Ваня ждет меня у подъезда. Я уложила ее на пушистую кровать с множеством одеял, накрыла пледом и попрощалась.

Серебристый Ниссан Ивана весело мигнул фарами, и я направилась к машине. На улице стоял прекрасный теплый вечер. Я подняла глаза вверх, на восьмой этаж и посмотрела на окна Зои Степановны. Там было темно и безумно одиноко. Я непроизвольно поежилась и на минуту представила, каково это – засыпать в полном одиночестве и с тяжким грузом на сердце. Ваня вышел из автомобиля и галантно открыл дверцы.

Я заждался, - сказал он. – Здравствуй.

Он чмокнул меня в щеку, немного прижимаясь ко мне своим телом. Я пристегнула ремни и приготовилась к путешествию в неизвестность. В машину задувал ветер, развивая мои непослушные волосы. Я не могла отвести глаз от Вани, поэтому не видела ничего вокруг, а только слышала его прерывистое дыхание. Его черная футболка, рельефно обтягивающая мускулистое тело, делает его похожим на супергероя. Он смотрит на дорогу, а потом переводит свой взгляд в мою сторону. Его глаза с темной бахромой ресниц смотрят с нежностью и добротой. Я смущаюсь и отвожу взгляд на дорогу. Мы несемся по московским улицам, минуя проспект Мира и Рижский вокзал. Я не спрашиваю, куда мы едем, я больше не хочу думать о наших отношениях, полностью перекладывая инициативу в его руки.

Мои мысли заполнены Зоей, не той, которую я знаю на данный момент – стойкую, с железным характером, с аккуратной прической седовласых волос и без тени улыбки. Я думаю о той, которая существовала пятьдесят лет назад – хрупкая шестнадцатилетняя девушка, которая родила ребенка, оставшись без поддержки родителей.

Я не знала, как бы моя мама приняла такую новость, если бы узнала, что я беременна в шестнадцать, но уверена, что они с отцом не пошли бы против моей воли. Мои родители простые и работящие, добрые и понимающие. Я единственный ребенок в семье – долгожданный, поздний, залюбленный. Я часто тоскую по прошлой жизни в Омске, вспоминая наши уютные домашние вечера в скромной и тихой квартире на улице Конева.

Я чувствую, как теплая ладонь Вани ложится мне на колено, и ощущаю сотни электрических разрядов по телу. Сердце бешено стучит, дыхание сбивается, и я покрываюсь ярким румянцем.

Мы приехали, - сказал Ваня и выбрался из машины.