Если ты в опасности

Роман с преподавателем рассосался сам собой, когда Георгина успешно окончила первый курс и сдала экзамены в медицинский. Учиться на врача оказалось гораздо сложнее, чем на филолога, и целый год Георгина не вспоминала о любви. Следующим летом она влюбилась снова, и вот тогда Катя, у которой перед глазами были примеры для сравнения – девочки по сборной, приметила странное: какое-то на удивление спокойное чувство. Остальные знакомые бесились, ревновали, рыдали, устраивали истерики и побеги, доводя тренеров до нервного срыва. Георгина любила мягко, без надрыва, но Катя это скорее одобряла, чем порицала: и не одна, и ничему не мешает. Нового избранника Катя тоже видела только на фотографии, и по рассказам он ей нравился куда меньше, чем филолог. Он дарил Георгине странные дешевые украшения из палаток, временами срывал цветы с городских клумб и вообще отличался крайней скупостью. Был ревнив, обрывал телефон по ночам, написал на асфальте признание в любви и тоже не настаивал на сексе. Бабушка, которая была не против подслушать разговоры со второй трубки, смирилась и признала свое поражение. Время шло, скупой рыцарь не вынес намеков на дорогое обручальное кольцо, Катя похихикала, Георгина как будто ничего не заметила.

С третьей любовью было сложнее. Еще в мае Георгина и Катя планировали лето, как всегда после экзаменов – музеи, парки, театры, соревнования, – а уже в августе Георгина сказала, что скоро выходит замуж. После этого разговора Катя слышала ее всего лишь один раз – в день свадьбы.

– Ну, этого стоило ожидать, – заметила бабушка, что именно она имела в виду, Катя не спросила. Она скучала, но впереди была учеба, новые соревнования, возможно – отбор в Олимпийский резерв, и тоска ушла вместе с новыми заботами. Спустя пару лет Катя уже и не вспоминала о школьной дружбе, а потом целиком ушла в спорт, вышла замуж, уехала за границу, выступала, тренировала, много ездила, пробовала на вкус абсолютно другую жизнь.

Вернулась ли тоска сейчас, Катя не поняла, в груди неприятно ныло, но и без Георгины было на то полно причин.

Сама не зная зачем, Катя пошла в спальню и зажгла свечку перед иконами. Бабушка себе не изменяла никогда – за последние года три стала не то чтобы набожной, скорее религиозной – в том смысле, когда каждый поступок оцениваешь с точки зрения греха. Ни сплетен, ни прихорашивания… да и сплетничать было ей уже не с кем, и прихорашиваться не было сил. Катя молитв не знала, только те, что бездумно выучила от свекрови, но они не подходили к случаю и были слишком непонятны, поэтому просто постояла, глядя на дрожащее пламя, и пожелала бабушке покоя.

Звонок мобильного застал ее на остановке.

– Ты уже выехала? – Голос Ваньки был встревоженным. – Вернись лучше, я за тобой пришлю кого-нибудь.

– С ума сошел? – удивилась Катя. Подошел автобус, но она не хотела лезть в ринувшуюся в дверь толпу.

– В том районе второй труп. Уже объединили в серию.

Катя поморщилась.

– Я здесь при чем? – недовольно буркнула она.

– Пока ни при чем, – отрывисто бросил Ванька. – Но мне так спокойнее. Вернись домой.

– Пока, автобус идет, – соврала Катя и убрала телефон в сумку.

Ванька будет орать, подумала она, но тут же с досадой покусала губы. С одной стороны его забота была приятна, с другой – иногда становилась навязчивой. И так было почти каждый раз, когда в городе объявлялся какой-нибудь маньяк, разгуливалась местная гопота или наркоманы, пусть даже нападали на толстеньких брюнеток двадцати лет, а грабили подвыпивших офисных сотрудников. И все равно выдержать крики Ваньки было проблемой – он находил такое количество аргументов, что Катя чувствовала себя нашкодившей школьницей.

Автобус действительно подошел, он шел по другому маршруту, но все равно к метро, хоть и дольше, Катя спокойно села, вытащила телефон и начала проверять группы. Дети – коммерческая группа, очень дорогая: какая-то очередная звезда вышла замуж за бывшего спортсмена-велосипедиста, не дотянувшего даже до юношеских разрядов, но зато забила весь инстаграм фотографиями своих детей на великах. Как и стоило ожидать, несколько умных администраторов спортивных центров тотчас подхватили модный тренд. Из того же инстаграма – модные девочки и тетеньки, двадцать лет назад вколовшие в губы ботокс. Если дети проявляли искренний энтузиазм, то с девушками и тетеньками Катя была не столько тренером, сколько фотографом: группа больше позировала, чем занималась. И, наконец, ее девочки. Эта группа отняла у Кати больше всего времени, так что она чуть не проехала остановку.

Прежде чем войти в метро, она написала Ваньке:

«Я могу предупредить своих?»

И стала ждать ответа. Иногда Ванька запрещал, иногда разрешал. Сейчас он даже не увидел сообщение – две галочки оставались серыми. Катя не стала ждать, спустилась в метро.